Джеймс Нэрмор

Я всегда подчеркивал, что Кубрик — это не только Голливуд, но и сумерки мирового модернизма. Меня также привлекает аффективная — или эмоциональная — сторона: гротеск, жуткое, фантастическое и черный юмор.

Однако я предполагаю, что наступил некий момент, когда Кубрик обратился мыслями к своим ранним картинам (аллегорическое кино о войне и эфемерный нуар) и как будто замкнул круг, заявив о своем стремлении разрушить связность и логичность реалистического повествования.

Сам Брехт как-то заметил, что искусство должно быть «холодным», — этим прилагательным он описывал эмоциональную скупость neue Sachlichkeit [2] в немецкой литературе и подчеркивал «эффект отстраненности» в своем театре. Брехт хотел, чтобы зритель был вовлечен в действие скорее интеллектуально, нежели эмоционально, и потому придерживался стиля, позаимствованного у китайского театра, актеров которого часто называют холодными или неэмоциональными. Аналогичную модернистскую отчужденность можно найти у Джеймса Джойса — его герой Стивен Дедал сравнивает идеального творца с богом, «равнодушно подпиливающим себе ногти» [3]; у Франца Кафки — он с жутковатым юмором будничным тоном описывает кошмарные миры, от которых кровь стынет в жилах; и у ранних Эзры Паунда и Т.С. Элиота, сторонников обезличенности в поэзии.