Роберт Хьюз

Мы видим модную даму (по крайней мере, ее ноги), спешащую по тротуару с таксой — животным с низкой посадкой, этакой спортивной машиной собачьего мира.

В 1913-м Россия была ближе к Европе, чем когда-либо после 1930-го.

Единственная мораль из всего этого — помимо банального факта, что художники работают на того, кто им платит, — в том, что модернизм был свободен от ценностей и поэтому мог обслуживать любые идеологические интересы.

Я читал у Гёте в «Итальянском путешествии», что, когда он увидел амфитеатр в Вероне, он сказал себе: если собрать в этом месте думающих по-разному людей, они станут думать одинаково.

Формально он похож на творения Шпеера, но без гигантизма: авторитарная архитектура должна быть ясной и регулярной снаружи, а главное — чтобы прохожий ни за что не догадался, что происходит внутри.

Это мир не как он есть, а каким его хотят видеть наши измученные чувства — не враждебный и равнодушный, а полный смысла: земной рай, врата в который не открываются одним лишь фактом нашего рождения.

Блуждающий здесь дух раздражительного диабетика до сих пор не дает нам покоя — отчасти потому, что он прожил тут четверть века в уединении, ненавидел теоретизирования о своей работе, с неохотой вел переписку, а отчасти потому, что впоследствии живопись часто возводила свою родословную к Сезанну и мы уже сбились со счета тех, кто называл себя его наследниками.

«El sueño de la razón produce monstrous», — написал Гойя на офорте, изображающем прикорнувшего за письменным столом человека: «Сон разума рождает чудовищ».

Что может быть противоречивее, податливее для воображения, чем огромное здание, отрицающее собственную жесткость?

Это правда, и на закате своей жизни этому рекламному агенту из Каталонии своими напомаженными усами, телефонами-омарами и жидкими часами удалось полностью уничтожить себя молодого — безумного Сальвадора, автора «Андалузского пса», неуверенного в себе и оттого беспредельно агрессивного молодого денди, чьи пестрые фантазии послужили выражению самого сильного модернистского недовольства и бунта.