Максим Немцов

«Ни приятно, ни неприятно, — отвечал я. — Это просто есть.»

Люди просто слепо хватают, что попадается под руку: коммунизм, здоровую пищу, дзен, серфинг, балет, гипноз, групповые встречи, оргии, велосипеды, травы, католичество, поднятие тяжестей, путешествия, уход в себя, вегетарианство, Индию, живопись, письмо, скульптуру, композиторство, дирижерство, автостоп с рюкзаком за плечами, йогу, совокупление, азартную игру, пьянство, тусовку, мороженый йогурт, Бетховена, Баха, Будду, Христа, тактические ракеты, водород, морковный сок, самоубийство, костюмы ручной выделки, реактивные самолеты, Нью-Йорк, – а затем всё это испаряется и распадается. Людям надо найти, чем заняться в ожидании смерти.

Да он пиздой одержимый, только и всего. Очень все просто, он пиздострадалец

Будь у тебя даже мильон лет, все равно и половины всех «хуй вам» в мире не сотрешь. Не выйдет.

Быть журналистом означало, что ты никогда не сможешь стать тем, кто первым швырнет кирпич в окно и начнет революцию. Можно смотреть, как кто-то швыряет кирпич, можно попробовать понять, зачем он этот кирпич швырнул, можно объяснить другим, какое значение имел кирпич для начала революции, но сам ты никогда не сможешь швырнуть этот кирпич – или даже постоять в толпе, что подстрекает человека это сделать.

мы бежим все быстрее и быстрее, ища утешения во всех этих эликсирах, порошках, священниках и философии, уверяющих нас в гарантированном спасении от любых ужасов и страхов всего лишь в обмен на сущую безделицу — духовное рабство…

ответы на главные жизненные вопросы никогда не бывают спонтанными, за ними — годы детального исследования контекста и построения шаблонов нашей жизни, что в конце концов начинают управлять всем нашим поведением.

Например, ножки этого стула — как чудесна их цилиндричность, как сверхъестественна их отполированная гладкость!

Роза это роза это роза. Но эти ножки стула были ножками стула были Св. Михаилом и всеми ангелами.

Мы живем вместе, мы совершаем поступки и реагируем друг на друга; но всегда и во всех обстоятельствах мы — сами по себе. На арену мученики выходят рука об руку; распинают же их поодиночке. Обнявшись, влюбленные отчаянно пытаются сплавить свои изолированные экстазы в единую самотрансценденцию; тщетно. По самой своей природе, каждый воплощенный дух обречен страдать и наслаждаться в одиночестве.