Сергей Александрович Соловьев

Деньги, правда, Паша всегда отдает. Не сразу. Но отдает. Мои я получил через четыре года.

Большей частью в жизни пилось мне и весело, и счастливо

Генка Шпаликов уже успел разъяснить мне, что лучшая для сценариста судьба — стать «Пушкиным заявок»: оставить на всех студиях по писульке, получить за каждую по тысяче двести пятьдесят рублей и жить себе припеваючи. А заявки потом как-нибудь спишут…

Генка научил меня, что после написания заявки лучше вообще ничего не писать, а прямо списывать аванс под творческую неудачу. «Если у тебя со студией хорошие отношения, — говорил Шпаликов, — они это сделают с преогромным удовольствием и заключат с тобой новый договор».

Качество оператора во многих случаях значило (и значит) иногда даже больше качества сценария и качества режиссера

Настоящее кинематографическое изображение — это, конечно, только то, что создается совместно режиссером, оператором и художником, причем совместно до такой степени, что уже невозможно разделить этот тройственный союз, разъять и припомнить — кто что в это внес.

Его слова напомнили мне случай из отечественной истории. Николай I ободрил просителя, к которому был расположен: «Попробую тебе помочь. Я, брат, тоже не без связей».

Жор, ну, вот честно, дело прошлое, скажи: что это такое — совсем не пить?
Долго не пьющего Пашу я тогда еще не наблюдал, поэтому интересовался теоретически, но искренне. Жора задумался.
— Честно?
— Честно.
— Это на хер вычеркнутые из жизни годы.

— Про что там? — спросил Ермаш.
— Рассвет… — привычно начал я.
— Ну?
— Море…
— Понимаю. Одесса.
— В рассветной полумгле виднеется…
— Понимаю.
— Здесь идут титры, — продолжал я, показывая ладошками, как и куда они идут…

Прочитав со временем роман, я убедился в полном отсутствии литературной одаренности автора и какой бы то ни было художественной мысли