Марина Давыдова

Но, как по мне, люди, которые судят тех, с кем даже не знакомы, – пустышки. И люди, которые распространяют сплетни, тоже пустышки.

как же все-таки забавно, что тот единственный раз, когда я была готова за себя постоять, когда я точно знала, что сказать, речь шла о несуществующей дружбе

Я представляю, как она лежит в гробу на кладбище, где я бывала всего раз и никогда не побываю снова. Хорошо ей, наверное: она ничего не чувствует, она просто ушла и не знает, во что превратилась моя жизнь. Она исчезла без следа, а я вот-вот взорвусь от переполняющих меня эмоций. Я заталкиваю угол одеяла в рот и кричу, надсаживая горло, но одеяло приглушает звук. Я не знаю, что такого ужасного было в ее жизни, чего нельзя было исправить. Что она чувствовала, чего не могла преодолеть. Когда дышать становится тяжело, я выплевываю одеяло и вижу, что мои зубы почти не оставили на нем следов – лишь едва заметные вмятинки, которые с трудом можно различить.

Я знаю, что между нами всего пара футов. Я знаю, что внизу сидят родители.

Но мне все равно одиноко.

Возможно, правильных слов не существует. Возможно, правильные слова – это просто миф

долог час тоски

Вот что значит иметь друзей.

Это не мимолетное ощущение. Оно не исчезнет, когда я выйду из магазина

Мы целуемся под водой. Когда мы выныриваем, на его ресницах блестят капли воды.

– Замри, – говорю я. Он закрывает глаза, и я слизываю воду с его ресниц. Я чувствую вкус хлорки и лета.

– Жизнь – дерьмо, – говорит он.

Я киваю.

– Наверное.

Он краснеет – то ли от злости, то ли от смущения. Я смотрю на портрет, но, почувствовав, что он смотрит на меня, перевожу взгляд на его лицо.

– Но не всегда, – добавляю я. – По крайней мере, мне так кажется.

Это не тот счастливый финал, о котором мечтали мы с Ингрид, но это часть того, что я должна пережить. То, как меняется жизнь. Как исчезают люди и вещи. То, как они неожиданно появляются и становятся тебе дороги.