Доминик Ливен

В течение столетия после 1850 года наиболее вероятным претендентом на господство в Европе была Пруссия, а позже Германия. Пруссия обладала некоторым сходством с древним государством Цинь, чей правитель объединил Китай в 221 году до нашей эры. Как и империя Цинь, Пруссия располагалась на периферии цивилизации, к которой принадлежала, - в данном случае на равнинах Восточной Европы, завоеванных крестоносцами в Средние века. Подобно Цинь и многим другим государствам, образовавшим империи, Пруссия сочетала грубую военную силу приграничного государства с доступом к технологиям и культуре центра цивилизации. Как и китайская империя, Пруссия считалась отчасти варварским и сугубо милитаристским государством. Оба государства также имели самые эффективные региональные администрации, чьей первейшей обязанностью была мобилизация военных ресурсов.

Европейские метрополии накладывали каждая свой отпечаток на покоренные земли. То же самое, однако, делали и местные условия. Колонии могут иметь богатые шахты или плодородные земли с большим коренным населением, чтобы обрабатывать их. Колонии могут иметь обширные земли в умеренном климате, где труд туземцев не слишком эффективен. Они могут быть заселены мелкими фермерами - белыми поселенцами или завезенными африканскими рабами. Территориально они могут представлять собой небольшие и по существу коммерческие предприятия, которые, в свою очередь, могут впоследствии разрастись (а могут и не разрастись) в огромные территориальные империи. Эти колонии могут управляться от имени короля губернаторами или военными, присланными из Европы. Они могут иметь относительно демократически избранные парламенты или управляться узким кругом креольской элиты. Но что бы они собой ни представляли, все эти колонии утверждали окончательное господство Европы над всем миром и были так или иначе отобраны у коренного населения Америки и Австралии или иногда у африканцев и азиатов.

если обе Америки были завоеваны и колонизированы довольно быстро, то даже в 1700 году европейские торговцы и послы держались очень скромно при дворе Великого Могола, не говоря уже о владениях китайского императора или японского сегуна. В восемнадцатом веке военная и экономическая мощь Европы заметно выросла, но Япония и Китай до известных пределов были еще в состоянии держаться в стороне

индустриальная революция нарушила существующий между Европой и остальным миром баланс силы и благосостояния. Одним из результатов этого явилось поразительное культурное высокомерие по отношению к иным расам и цивилизациям, доминировавшее в европейском сознании перед 1914 годом. Другим результатом явилось нарастание территориальных аннексий, которое достигло своей верхней точки между 1876 и 1915 годами. За это время четверть поверхности земного шара перешла из рук в руки.

Победа над малярией в девятнадцатом веке была необходимым предварительным условием аннексии тропической Африки

Национальная революция принесла массовый террор в роялистские провинции на западе Франции и двадцать три года практически непрекращающихся войн в Европе. Основой для этих войн было существование во Франции армии и правительства, которые жили на доходы от территориальной экспансии и грабежа других народов.

Одной из особенностей французской империи было поощрение национализма в районах Европы, подчиненных французским армиям и сборщикам налогов.

В 1897 году капитан барон фон Лютвицзи из прусского Генерального штаба писал: «В прошлом веке мы опоздали к разделу территорий. Но грядет второй раздел. Достаточно только обратить внимание на развал Османской империи, изоляцию Китая и нестабильное положение во многих южноамериканских странах, чтобы понять, какие богатые перспективы открываются перед нами... Чтобы снова не упустить свои возможности, мы должны иметь флот».

Стремительное развитие геодезии и геологии приводило к тому, что земли, долгое время считавшиеся бросовыми, внезапно приобретали огромную ценность. Открытие залежей золота и алмазов в Трансваале параллельно с развитием технологии глубокого бурения превратило это захолустье в экономический и геополитический центр Южной Африки, Британские лидеры кусали себе локти, когда эта жемчужина уплыла у них из рук. В 1899 году они начали войну, чтобы вернуть ее обратно

доктрина национализма восходит к французской революции 1789 года. Ее основной тезис; суверенитет принадлежит нации -другими словами, сообществу граждан. Революционная националистическая доктрина 1789 года была одновременно абсолютной и абстрактной. Она требовала гораздо более высокой преданности государству, чем в традиционной монархии. Фактически государство становилось почти объектом культа. Не допускалось ни этнических, ни региональных, ни исторических разногласий внутри общества. Все должны быть исполненными энтузиазма гражданами. Даже в таком древнем и относительно однородном государстве, как королевство Франция, это не могло не привести к беде. Требования нового централизованного республиканского государства вызвали ожесточенное сопротивление на западе Франции, на что республика ответила с беспощадной жестокостью, «Партизанская война в Вандее, - заметил недавно один историк, - приобрела известность благодаря, по сути дела, геноциду, которому правительство подвергало целые деревни, независимо от возраста, пола и причастности к контрреволюционной деятельности. По крайней мере 250 000 человек было уничтожено в этой местности, а некоторые современные исследователи доводят эту цифру до миллиона»