Дафни Симеон

Сны часто сопровождаются разной степенью чувства реальности (или нереальности), которая не имеет очевидной корреляции с количеством странностей или атипичности, которая есть во сне, — объясняют исследователи. — Это особое ощущение нереальности может быть явно выраженной отличительной чертой сна, о чем часто сообщают люди после пробуждения»

Как если бы» отражает неуверенность в адекватности предлагаемого описания:

Второй значимый аспект «как если бы», который показывает, что пациент не питает иллюзий, — у него/нее не повреждено ощущение реальности (это обязательный критерий для постановки диагноза «деперсонализация»). Пациент не верит, что он на самом деле робот, но, по ощущениям, действует, «как если бы» был им.

Язык DSM-IV сам по себе может быть объектом для интерпретации, несмотря на тщательный подбор слов. Так, при описании деперсонализации упоминается «чувство потери контроля над своими действиями

Жизнь Рона в глазах его приятелей — просто рай на земле. Он видный парень, успешный, с отличным чувством юмора. Квартира в приморском городе, прямо около пляжа, куча друзей. Жизнь, о которой многие только мечтают. Правда, есть одна проблема: каждый день, возвращаясь к заходу солнца в свой престижный район, Рон думает, сколько еще продержится. Думает, не сегодня ли та ночь, когда он наконец соскользнет в свой личный ад безумия.

Проблема Рона связана с психикой, и он знает об этом, даже чересчур хорошо знает о каждой мысли, которая появляется у него в голове. Пойманный в ловушку собственного сознания, он как бы смотрит на себя со стороны. Часто бессонными ночами он прокручивает в голове одни и те же мысли: о смерти, о смысле жизни и о том, что именно с ним не так. Иногда он чувствует, что руки и ноги существуют отдельно от тела. Но чаще всего — что отдельно от тела, где-то вовне, существует его разум.

то же время Рон может общаться с другими людьми, которые и не подозревают, что с ним что-то не так. Он ведет себя как обычно, механически делает то, что от него ожидают, и радуется, что может в течение дня хотя бы казаться нормальным и выполнять свою работу. В колледже он немного изучал сценическое искусство и был в восторге от Шекспира и литературы вообще, но ему помешало чувство неловкости, лишившее его возможности играть в театре. Теперь же он постоянно ощущает, что играет роль — в попытке просто сохранить статус-кво.

Поэтому он погряз в предсказуемой рутине, где работа — отвлекающий маневр, а счастье — безвременно исчезнувшая иллюзия. «Мертвые не могут быть счастливы», — думает он. Для счастья нужно уметь чувствовать, а Рон уже давно не испытывал ничего, кроме страха, смущения и отчаяния.

Фразы вроде «Вещи кажутся мне нереальными», «Я чувствую себя оторванным от собственного тела», «Я не узнаю собственного голоса» звучат для нормальных людей загадочно, а для тех, кто страдает деперсонализацией, — очень знакомо.

44-летний Том, руководитель отдела продаж, чувствует, что его мозг вовлечен в работу только на 10% от возможного. «Я могу сидеть на важном совещании, где мне задают серьезнейшие вопросы, а я каким-то образом нахожу ответы. Но меня там на самом деле нет. Ощущение, что ни я, ни совещание, на котором я сижу, на самом деле не реальны.

Знание самого себя, ощущение своего прошлого, настоящего и будущего, понимание того, кто мы такие и какое место занимаем в мире, позволяет жить в нем изо дня в день относительно стабильно, в здравом уме и доброй памяти, с какими-то целями в жизни. Люди с хронической деперсонализацией в каком-то смысле никогда не знают точно, кто они такие. Они существуют и двигаются как роботы, часто пытаясь казаться «нормальными» и гадая, могут ли посторонние разглядеть за этой ширмой непонятную разорванность, которая пронизывает их существование.