Ира Данильянц

Ещё какое-то время вместо тебя никого для меня не будет. Я привыкаю к этому уже четыре месяца, пока ты в соседней комнате, но тебя нет.

и томление и плотское (почему-то слово «плотское» напоминает мне плотву, и каждый раз становится смешно, когда говорят «плотские утехи», а я вижу маленьких рыбок)

Ты родилась в просторном светлом доме среди гор, а затем жила маленькой девочкой в Москве

friend of Dorothy (yes, i know, you’ll have to google that. darn)

is regular idea of a friendship non-beneficial?

я постоянно любила выдумывать себя заново и заново

Я пишу Арине:
меня тут так любят
Арина пишет, что меня и в Москве любят.
Я пишу:
но тут другая любовь
свежая, незамыленная, не за символический капитал
Арина пишет, что нам всем нужна такая любовь.
Я пишу:
и всем по круассану

смешило, что Бетти всё это время едет в поезде, хотя сами мы даже не старались покинуть вагон «ОГов». На станции «Пятница» к нам присоединялся кинокружок, на «Субботе» — половина факультета, в ночь перед приездом повисла воскресная тишина, и когда количество хот-тодди перевалило за десять, разум прояснился, цитаты, выписываемые на салфетки, стали очень личными и на нас обрушился звёздный потолок. В этой космической пыли мы с Ритой и прибыли на вокзал.

не уверена что все, с кем я дружу, дружат со мной. it doesn’t bother me, it’s not like my favourite books ever read me back, and we’re the dearest friends with them, aren’t we.

мне опять тесно в границах понятий, я опять не попадаю в нужную форму, моя заинтересованность людьми не называется ни любовью, ни дружбой. every time i sniff around someone, it’s a rare bird of a person, и мне интересно с ними всё: обсуждать фильмы, смотреть на жуков, есть восхитительную junk food, тонуть в литературе, фантазировать, ехать в метро, слушать скучные лекции. часто мне хочется стать ближе, прижаться, я люблю их запахи и то, какие они на ощупь.