Ислам Ханипаев

Оставалось надеяться, что я не выглядел со стороны так, как чувствовал себя, а чувствовал я себя как пломбир, который положили на капот машины в июле.

Какой бы ты человек ни был, другим похуй на твою мораль.

Хорошо, когда есть во что верить, и тяжело, когда сомневаешься. Как я

Я подумал о том, что люди слишком легко умирают и вообще никого не предупреждают. Если бы я собирался умереть, я бы точно всех предупредил. Я бы собрал всех-всех своих лучших друзей у себя в комнате. Позвал бы Расула и… еще кого-нибудь — типа маму, Ахмеда, Амину — и сказал бы, что я собираюсь умереть через неделю и что если кто-нибудь собирался мне что-нибудь потом подарить, то лучше подарить сейчас, а то я уже буду мертвый и дарить будет некому. Я подумал, что так умирать лучше, чем как Гамзатов Абдулазиз — никому ничего не сказав. Я был немного злой.

— Хорошо. А если я умру ночью? Ну вот сейчас я закрою глаза, а потом не открою?
— Я тебя похороню в хорошем месте, — сказал он.
— Спасибо, ты настоящий друг, — сказал я. Хорошо, когда есть настоящие друзья, которые меня похоронят, если я проснусь мертвым. — А какая будет моя последняя мысль?
— Хватит дурацких разговоров. Я пошел спать, — сказал Крутой Али и ушел.

После уроков в ту же среду мы — я, Амина и Расул — пошли записываться на лезгинку все втроем. Как и ожидалось, родители обрадовались, когда мы захотели танцевать лезгинку. Расул, наверное, обрадовался еще сильнее, потому что умение танцевать лезгинку (как я понял из последней лекции Крутого Али) повышает шансы жениться. «Теперь вас заметят на свадьбе! 100%!» — гласила надпись на рекламном объявлении школы лезгинки напротив нашего дома. Я даже не знал, что свадьбы так важны, пока Крутой Али мне не рассказал о брачных играх.

— Не сравнивай нас. Ты великий воин, а я только начинаю свой путь воина. Итак, результат — синяк, четыре сантиметра в ширину, три в высоту, под правым глазом. Крутой Али!

— Чё?

— Есть разница между синяком и фингалом?

— Не-а.

— Хм, фингал круче звучит. Как думаешь?

— Да.

Когда хочешь сделать хорошее, врать можно.

но типа мама и типа брат не поэтому. Они «типа», потому что они по-настоящему мне не мама и не брат. Мою маму убили, так что я должен готовиться к великой судьбе воина. Может, когда-нибудь я смогу отомстить за нее.

— А давай после уроков вместе домой пойдем.

— Хорошо, — сказал я, и она убежала. А я смотрел ей вслед, размышляя о том, что обет безбрачия можно перенести и начать с десяти лет, но Крутой Али мне не разрешит.