Эндрю Уилсон

Вне школы Ли любил наблюдать за птицами, кружившими над местными высотками; он вступил в Общество юных орнитологов. Он сравнивал себя с героем «Кеса», фильма

В одном интервью он рассказал, что завидовал птицам, потому что они свободны. Свободны от чего? «От насилия… психического, физического», – ответил он, но в подробности вдаваться не стал.[121]

Прошлое влекло Ли; ему казалось, что там интереснее и безопаснее. Наверное, там он находил убежище от суровой реальности и боли настоящей жизни.

аккуин вшивал гнев в свои костюмы».

правочник Макдауэлла по моде XX века»,

«Чем больше отдаляются от остальных поклонники моды, тем более влиятельными и вдохновляющими они кажутся немодному большинству, – писал автор. – В прошлом это означало, что одежда становилась не только внешним атрибутом власти, но и отчасти олицетворением самой власти»

Ли прочел о связи между модой и изобразительными искусствами, о том, как Диор, Шанель и Скьяпарелли «дружили с художниками, писателями и интеллигенцией». Далее Макдауэлл объяснял, почему моду часто неверно воспринимают как что-то несерьезное. Первая причина чисто зрительная – в отличие от предметов, создаваемых дизайнерами мебели или интерьера, куртка или платье «много теряют, когда висят в гардеробе. Они становятся законченными и убедительными, только когда сидят на фигуре». Другая причина пренебрежения заключается в том, что моду долгое время считали «женской вотчиной… по мнению феминисток, мужчины манипулировали женщинами и обращались с ними как с вещами, а платья часто служили наживкой или наградой. Интерес к одежде стал символом подавления. «Маленькую женщину» покупали дорогим платьем; красуясь в нем, она подпитывала мужское самолюбие. Она словно говорила окружающим: мой мужчина настолько богат и влиятелен, что может себе позволить содержать, одевать и украшать такую дорогую вещь».[146] Маккуин видел свою задачу в том, чтобы ниспровергнуть подобное отношение: женщины, которые покупали его платья, не только самостоятельно зарабатывали себе на жизнь. Те, кто носили вещи Маккуина, недвусмысленно давали понять, что они – не жертвы, но активные и потенциально опасные личности.

«После того как умер отец, он часто приходил к нам и приносил с собой фильмы ужасов, которые мы смотрели вместе, – вспоминает Гэри, который позже рабо

Он ни на кого не пытался произвести впечатление, ему не на кого было производить впечатление, кроме самого себя».[

«В то время коллекции были очень прерафаэлитскими; они предназначались для красавиц, а он рисовал чудовищ, – вспоминает она. – Он казался мне немного чокнутым».[204]