Гастон Доррен

Те, кого волнует, что английский катится в тартарары, не найдут сочувствия у лингвистов. Что бы вас ни беспокоило – двойные отрицания, пропажа whom (кого), нестандартное использование слова literally (буквально), – лингвисты скажут вам, что язык – живое существо и постоянно меняется. Процесс нельзя остановить, поэтому лучше с ним примириться.

В конце концов, нельзя отрицать (даже местные этого не делают), что у этих языков много общего с их влиятельными родственниками. А что говорят лингвисты?

Лингвистам, как ни странно, этот вопрос не нравится. С их точки зрения, между диалектами и языками нет принципиальной разницы. Для них нормативный британский английский и нормативный нидерландский всего лишь престижные версии, исторически сложившиеся на базе элитных диалектов.

То, на чем говорят люди, всегда язык, утверждают лингвисты. Ничего другого просто не бывает.

И это трудный вопрос, потому что в Европе звук ч может обозначаться 18 способами: c, ċ, ç, ĉ, č, ch, çh, ci, cs, cz, tch, tj, tš, tsch, tsi, tsj, tx и даже k.

В шелта, несомненно, отразилось стремление отгородиться от остального мира, но к этому все не сводится. Например, в число новых слов вошли обозначения для белки и слона – зачем бы они могли понадобиться тайному языку? Какую информацию, связанную с дикими грызунами и экзотическими толстокожими, хотели бы путешественники скрыть от окружающего мира?

Оба языка можно использовать для того, чтобы окружающие ничего не поняли, и каждый их носитель подтвердит, что иногда так и происходит. Но это не значит, что они тайные, что на них говорят прежде всего для того, чтобы скрыть что-то от непосвященных. Присмотревшись к их реальному применению, исследователи выяснили, что основная задача этих языков – обеспечить внутригрупповое общение: с помощью специфических слов языка шелта или цыганского языка говорящий ссылается на общие со слушателем ценности и призывает его к солидарности. Употребление этих слов облегчает разговор на темы, которые иначе по какой-то причине могли бы оказаться неловкими.

В начале XX в. на идише говорило миллионов десять евреев в Европе и других регионах. Эта фотография была сделана в 1910 г. в Нью-Йорке.

В результате на идише – как и на караимском и ладино – стали говорить в регионах, где язык большинства значительно отличался от того, из которого вырос идиш, что привело к значительному отходу идиша от родительского языка. Ряд звуков подвергся систематичной замене, были отброшены некоторые сложности немецкой грамматики, а кроме того, добавилось бесчисленное множество слов из польского и других славянских языков. Идиш процветал, и в некоторых регионах был настолько распространен, что языки-соседи заимствовали из него многочисленные слова (в основном жаргонные), как впоследствии сделал и американский английский. Например, предшественниками американского chutzpah (нахальство) были, в частности, немецкое Chuzpe, польское hucpa, чешское chucpe и нидерландское gotspe.

В некоторых диалектах литовского, как и в ПИ, помимо единственного и множественного есть еще двойственное число: его применяют к двум предметам.

между финским и венгерским можно заметить много общего. В них есть несколько сотен так называемых когнатов (совместно рожденных слов) – слов, имеющих общее происхождение

Около двадцати языков, в основном малых, проживающих по большей части на северо-западе России, образуют мост через пропасть, разделяющую венгерский и финский. Например, пять по-эстонски будет viit, на языке коми – vit, ханты говорят wet, а манси – ät – вот и цепочка от финского viisi к венгерскому öt