Дэвид Хэнд

Давайте обратимся к классической статье по этой проблеме, написанной Крейгом Беннеттом и его коллегами, которая гораздо интереснее, чем можно ожидать судя по названию: «Нейронные корреляции межвидового восприятия, полученные после смерти атлантического лосося: аргумент в пользу коррекции множественных сравнений»18. Статья основана на результатах МРТ-сканирования мозга мертвого лосося, которому «показали серию фотографий, изображающих людей в различных ситуациях и… попросили определить, какие эмоции они испытывают». Вероятно, вы и без экспериментальных данных уже сделали свой вывод о реакции мозга мертвого лосося на показ фотографий. Но дело в том, что результат МРТ-сканирования представляет собой примерно 130 000 элементов объемного изображения, которые по аналогии с двумерными пикселями называют вокселями. И каждый из этих вокселей имеет небольшой шанс показать электрическую активность сканируемого материала исключительно в силу случайных фоновых шумов оборудования, а вовсе не потому, что клетки мозга мертвого лосося действительно реагируют. И хотя отдельно взятый воксель имеет лишь крошечный шанс дать ложный сигнал, вероятность его появления резко возрастает с учетом большого количества самих вокселей. Суммируйте огромное число крошечных шансов, и вот уже один, а то и более вокселей показывают электрическую активность, создавая впечатление, что некоторые нейроны мозга лосося активизируются, даже если сам лосось мертв. И действительно, Беннетт и его коллеги обнаружили несколько вокселей, подающих явные сигналы. В результате они пришли к такому выводу: «Либо мы наткнулись на поразительное открытие на стыке ихтиологии и посмертных когнитивных функций, либо что-то не так с нашим статистическим подходом.

Подобные выводы, безусловно, тревожат, но мы не должны ни на мгновение забывать, что наука — это процесс отсеивания. Многие критики, словно дети, придерживаются идеализированного взгляда на науку, полагая эксперимент неким разовым мероприятием, которое должно «доказать» или «опровергнуть» существование какого-либо явления. Но наука куда сложнее. И это нормально. Сама природа научных исследований указывает на то, что они проводятся на границах известного — там, где доминирует неопределенность. Поскольку исследователи пытаются выделить некий крошечный сигнал из шума, разумно ожидать, что часто этот шум будет влиять на результаты, сдвигая их в неверном направлении.

Экономист Рональд Коуз вкратце описал эту ситуацию, заявив, что, если пытать данные достаточно долго, они непременно признаются. Но, как известно, признания, полученные с помощью пыток, далеко не всегда отражают истину. В нашем примере цифры были сгенерированы случайным образом и в структурах, которые мы можем в них обнаружить, нет никакого скрытого смысла.