Кристофер Паолини

Когда качество металла наконец удовлетворило ее, Рунона велела Эрагону расковать полосу в толстый прямоугольный лист, разрубить его острым долотом в длину пополам и свернуть каждую половину посредине, так что в итоге обе приобрели V-образную форму, длинную и узкую.

«Песни мертвых – это плач живых»

– Никто не пострадал, когда она тут рухнула? – озабоченно спросил Эрагон у Орика.
В широкой груди гнома что-то захлюпало: он явно пытался подавить смех:
– Да нет, хотя двое слегка расшиблись, когда со стульев попадали – уж больно смеялись. Еще бы! Пьяный дракон, который еще и кланяться вздумал! Да об этом у нас столько песен сложат! (Сапфира слегка шевельнула крыльями и жеманно отвернулась.) Мы решили так вас и оставить – все равно тебя, Сапфира, мы бы с места не сдвинули. Хотя наш главный повар весьма опасался, что ты и остальные запасы его драгоценного напитка опустошишь, как те четыре бочки, которые ты уже выпить успела!
«Вот-вот! А ты еще мне говорила, что я слишком много пью! – язвительно заметил Эрагон. – Да если б я четыре бочки разом вылакал, то наверняка бы концы отдал!»
«Естественно. Куда тебе до нас, драконов», – невозмутимо отвечала Сапфира.

каково самое важное правило магии? – спросила Насуада, помолчав.
Трианна нахмурилась, но ответила:
– На всякое действие есть противодействие.

«Как же мне теперь жить? – стонал он безмолвно. – Я не смогу!»
«Ну так не живи», – безжалостно откликнулась Сапфира.

Перед ними возвышалась гора тел. Трупы уже окоченели, на мертвых лицах застыли ужасные гримасы. Одежды мертвецов задубели от крови, истоптанная, вся в выбоинах земля тоже была покрыта кровавыми пятнами. Зверски убитые мужчины и женщины были беспорядочно свалены в кучу, было видно, что мужья пытались защитить жен, матери судорожно прижали к груди младенцев, а любовники, крепко держась за руки, так и упали в ледяные объятия смерти.

«Хороша, верно?» – лукаво спросила Сапфира.
«Очень!» – восхищенно признался Эрагон и покраснел.
«И лицо у нее более выразительное, чем у большинства людей. – Сапфира фыркнула и прибавила: – Только слишком уж длинное, точно морда у лошади! Да и сама она, на мой вкус, какая-то слишком уж мощная…»
Эрагон был потрясен:
«Да ты никак ревнуешь, Сапфира?»
«Ну, вот еще! И не думала!» – обиженно заявила дракониха.

Смысл – в действии. Но ценность твоих действий ничтожна – ведь ты отрицаешь сам смысл жизни, отказываешься от перемен и приобретения опыта. А ведь все зависит только от тебя самого! Выбери же занятие по вкусу и посвяти ему свою жизнь – вот и обретешь и цель, и новую надежду»

Я, может, и моложе тебя годами, но мысли у меня древние, драконьи. Не тревожься понапрасну. Ищи покой там, где находишься, и в том, кем ты стал.