Луиза Пенни

Мы выбираем наши мысли. Выбираем наше восприятие. Наше отношение к тому или иному событию. Мы можем думать, что это не так. Мы можем не верить, что мы делаем этот выбор, но так оно и есть на самом деле. Я в этом абсолютно уверен. Я повидал достаточно, чтобы не сомневаться в этом, — столько дел расследовано, столько трагедий прошло перед моими глазами. Столько раз мы праздновали победу. Все дело в выборе.

всей после­дующей жизни, другие — нет. Большинство выбирают нечто среднее. Нет какого-то правильного или лучшего способа поведения. Откровенно говоря, я бы пока проявлял осторожность, однако для паники нет ни малейшего повода. — Он улыбнулся и добавил: — Но вы на паникеров не похожи.
Так оно и было, хотя некоторые выглядели чуть

Единственная причина, по которой двери в домах закрывались, состояла в том, чтобы не дать соседям в период сбора урожая подбросить в дом корзиночки с кабачками.

Он выдвигает теорию, согласно которой жизнь — это утрата, — сказала она, немного помолчав. — Утрата родителей, утрата любви, утрата работы. Поэтому мы долж­ны отыскать в нашей жизни более высокий смысл, чем эти люди и явления. Иначе мы потеряем и себя

Жизнь — это перемены. Если вы не растете и не развиваетесь, то топчетесь на месте, тогда как остальной мир быстро уходит вперед. Большинство этих людей остаются незрелыми. Они живут «тихой» жизнью, пребывают в ожидании

— В ожидании чего?

— В ожидании того, что кто-то их спасет. Спасет или хотя бы защитит от большого страшного мира. Но дело в том, что никто не может их спасти, потому что это их проблемы, а значит, и решение должно быть принято ими. Только они сами могут себя спасти.

Социальные работники, раздающие гуманитарную помощь, очень быстро понимают, что те, кто стоит в первых рядах за помощью, меньше всего в ней нуждаются. Больше всего помощь нужна тем, кто тихо сидит в задних рядах и не имеет сил бороться за нее.

Но, как подчеркивается в книге, утрата дает нам свободу. Если мы смиримся с тем, что нет ничего постоянного и перемены неизбежны, если мы научимся перестраиваться, то мы станем счастливее.

Неведение и в самом деле оказалось благодатью.

Оскар Уайльд говорил, что совесть и трусость в сущ­ности одно и то же. Мы не совершаем преступления не потому, что этого не позволяет совесть, — мы просто боимся быть пойманными