Дмитрий Савосин

Мне хочется, чтобы весь мир взвыл от негодования, а вокруг только равнодушие и безропотность! Это так несправедливо и непонятно!.. Как будто так можно в 1967 году — тебя убьют на улице средь бела дня, и ты погибнешь неизвестно за что. Может, за идею, а может, и нет, а просто потому, что какой-то тронутый мозгами решил, что это будешь ты, что именно твоя жизнь оборвётся здесь и сейчас…

Мне хочется, чтобы весь мир взвыл от негодования, а вокруг только равнодушие и безропотность

Как будто так можно в 1967 году — тебя убьют на улице средь бела дня, и ты погибнешь неизвестно за что

Наша семья свои тайны холит и лелеет, и все согласны с тем, что разоблачать ничего не нужно. Не знаю, выйдет ли это когда-нибудь на свет, ведь послушать их, так они ничего не видели, ничего не слышали, как и все остальные немцы.

Самое ужасное в диктатуре — что ты против воли пропитываешься этим страхом

В зале для совещаний женщины устроили детские ясли и требуют зарплат, равных с мужчинами, делающими ту же работу. И что они потребуют ещё?!

Пыталась поточнее изобразить картины, впечатавшиеся в память. Но, едва начав рассказывать, я уже отдаю себе отчёт в том, что, когда пишу, вкладываю собственный смысл, даже, может быть, сгущаю краски. Нанизываешь слова на чувства — и вот уже выходит что-то не то.

Как отделаться от ощущения, что тут, на Западе, все словно сговорились вежливо преподать нам урок? Что нас воспринимают как отсталых? Это действует на нервы. Чтобы обжиться, освоиться в новой обстановке, требуется время, и к школьным программам тоже надо привыкнуть, они не исключение

разозлилась. Сказала ей, что ненавижу всех тех, кто, претендуя на защиту свободы, сам начинает с осуждения тех или других людей во имя своих принципов. С какой стати мне менять одно угнетение на другое?

сталкиваясь лицом к лицу с этими недоумками, ошалевшими от самодовольства, этими пустоголовыми тупицами, упивающимися маленькой властью в своих маленьких кабинетиках, людьми, которые хотят тащить и не пущать и при этом ждут, чтобы им подчинялись, хотят истребить всё живое вокруг, потому что сами они уже давно умерли, погребённые под кучей бумаг, я до сегодняшнего дня испытывала к ним только презрение и, может быть, немного жалости.