Было бы преувеличением сказать, что наша склонность доверять друзьям заложена в самой нашей природе. Однако вполне можно сказать, как мы иногда и делаем, что доверие к ним стало нашей «второй натурой».
Вот почему, как замечает Рич, открытие того, что друг солгал нам, заставляет нас почувствовать себя немного безумными. Это открытие говорит нам кое-что о нас самих — что-то гораздо более тревожное, чем просто знание о том, что мы просчитались или совершили ошибку в суждении. Оно показывает нам, что наша собственная природа (т. е. наша вторая натура) ненадежна, поскольку подтолкнула нас к тому, что мы рассчитывали на того, кому не стоило доверять. Оно показывает нам, что мы на самом деле не можем доверять своей способности отличать истину от лжи — иными словами, нашей способности распознавать разницу между тем, что реально, а что нет. Удачный обман друга свидетельствует, разумеется, об изъяне в том, кто лжет своему другу. Однако он свидетельствует и о том, что сама жертва обмана также имеет изъян. Лжец предает его, но его предают и его собственные чувства.