Наталья Решетова

Cadillac Moon», с ее нейтральным

Когда во время перерывов я бродила у мольбертов, то всегда видела одно и то же: абрис, кожаный мешок, более или менее правдоподобная архитектура человеческой фигуры. Ноги, пальцы, нос. Конечно, это было нечто похожее на мое тело, но не имело ничего общего с тем, что у меня внутри. Существуют два разных тела, согласны? То, которое ты видишь в журналах, которое доступно взгляду незнакомцев, и то, в котором живешь, дырявый сосуд, проницаемый и протекающий, подверженный повреждениям и износу; ненадежная и отвратительная фабрика, чьи тайные отсеки окрашены в розовую марену и китайский красный.

Шанталь работала быстро. Мы провели два сеанса. Она не разрешала мне смотреть, пока не закончила. Мой нос был похож на банан, я казалась встревоженной, моя одежда диссонировала с красным грунтом. Думаю, я влюблена в некрасивость, сказала Шанталь, и, хотя мое тщеславие было уязвлено — а кто не хочет быть бледным ростком, гибким и прельстительным, только ноги, локти и потупленный взгляд, — мне понравилось, как она сформулировала печаль существования, печаль настороженного животного, не вполне уместного в комнате. Там была я, фигуративный образ, одна сплошная случайность: мешок из старой кожи, усталый, испуганный, напряженно живой.