Наталья Решетова

Cadillac Moon», с ее нейтральным

Когда во время перерывов я бродила у мольбертов, то всегда видела одно и то же: абрис, кожаный мешок, более или менее правдоподобная архитектура человеческой фигуры. Ноги, пальцы, нос. Конечно, это было нечто похожее на мое тело, но не имело ничего общего с тем, что у меня внутри. Существуют два разных тела, согласны? То, которое ты видишь в журналах, которое доступно взгляду незнакомцев, и то, в котором живешь, дырявый сосуд, проницаемый и протекающий, подверженный повреждениям и износу; ненадежная и отвратительная фабрика, чьи тайные отсеки окрашены в розовую марену и китайский красный.

Шанталь работала быстро. Мы провели два сеанса. Она не разрешала мне смотреть, пока не закончила. Мой нос был похож на банан, я казалась встревоженной, моя одежда диссонировала с красным грунтом. Думаю, я влюблена в некрасивость, сказала Шанталь, и, хотя мое тщеславие было уязвлено — а кто не хочет быть бледным ростком, гибким и прельстительным, только ноги, локти и потупленный взгляд, — мне понравилось, как она сформулировала печаль существования, печаль настороженного животного, не вполне уместного в комнате. Там была я, фигуративный образ, одна сплошная случайность: мешок из старой кожи, усталый, испуганный, напряженно живой.

Одной из его последних великих песен стала «Where Are We Now» — печальный гимн старению, пережитым утратам и пережитой любви.

Его фотография уже несколько лет стоит на моем письменном столе — скриншот двух кадров из фильма Николаса Роуга «Человек, который упал на землю» (1976). Этот фильм стал квинтэссенцией истории самого Боуи, о которой он всё время рассказывал: странствующий инопланетянин, застрявший на Земле или затерянный в космосе, единственный в своем роде, одинокий и магнетический.

ирджиния Вулф, Дерек Джармен, Фрэнк О’Хара, Дэвид Войнарович, Кэти Акер, Шанталь Джоффе, Али Смит

Вирджиния Вулф, Дерек Джармен, Фрэнк О’Хара, Дэвид Войнарович, Кэти Акер, Шанталь Джоффе, Али Смит

Я больше не хочу писать о Трампе, оружии или ненависти. Вместо этого хочу написать о гостеприимных местах

собенности свободы, которую можно разделить с другими и которая не связана с угнетением или лишением прав кого-то еще.

ам часто говорят, что искусство не способно ничего изменить. Я не согласна. Оно формирует наши этические ландшафты; оно открывает нам внутренние жизни других людей. Оно служит полигоном возможного. Оно создает простые неравенства и предлагает иные образы жизни.