Сотрудники проекта и вспомогательный персонал провели 694 интервью, из них 276 общих, по определению Д. Бранденбергера, «социологических» интервью («интервью серии А») и 418 более углубленных, «антропологических» («интервью серии B»); позднее в Нью-Йорке были проведены еще 70 «контрольных», таким образом, общее число интервью достигло 764 (329 серии «A» и 435 серии «B»). Опрашиваемые подразделялись на три большие группы: бывшие военнопленные, бывшие остарбайтеры (люди, насильственно доставленные на работу в Германию; в редких случаях «восточные рабочие» приезжали в Германию добровольно) и коллаборационисты, избежавшие репатриации. Кроме проведения интервью распространили около 10 тыс. подробных анкет, данные которых впоследствии обобщили, проанализировали и свели в таблицы [19].
Анкеты были составлены и интервью проведены на уровне последних достижений социальных наук того времени. Некоторые вопросы были довольно замысловатыми, например:
«Два 18-летних школьника однажды ночью возвращались домой после изрядной попойки. Один из них подговорил другого полезть на статую Ленина и одеть (так в тексте. – О. Б.) свою шапку на голову Ленина. Как раз, когда этот школьник взбирается на статую, проходит милиционер. Первый мальчик успел удрать, но второго поймали.
Что с ним сделает милиционер?
А. Будет ли иметь значение в данном случае, кто такой его отец (отметить одно).
Да, имеет значение, кто такой его отец.
Нет, не имеет значения, кто такой его отец.
Б. Если да, то какое имеет значение, кто такой его отец?» [20].
Другие вопросы (возможно, здесь «имел место» компромисс с запросами ВВС) были составлены прямолинейно, к примеру, так:
«Поддерживаете ли Вы мысль о сбрасывании как раз теперь атомной бомбы на Москву с тем, чтобы уничтожить большевистских вождей, даже хотя это означает убийство тысяч невинных мужчин, женщин и детей? (отметить одно).