Клаудио Ингерфлом

Разин обогатил практику самозванчества тем, что у него царевич был явлен в двух ипостасях: он присутствовал словесно — в речи, где называли его имя, — и отсутствовал телесно.

Стало быть, существование этого государя полностью подчинено целям мятежа, ведь его материальное отсутствие избавляло мятежников от необходимости иметь дело не только конкретно с ним, но и с государем вообще, обязательным символом всех городских бунтов, тем подводным камнем, на который они все наталкивались и из‐за которого терпели крах.

мыми верными сподвижниками Петра. То, что мы называем сегодня политической лояльностью, в то время было вопросом веры.