Дэвид Эберсхофф

— Постарайтесь уснуть, господин Вегенер, — сказал Хекслер.

Установка загудела еще громче, на живот Эйнара как будто бы легла горячая ладонь. И тогда он понял: что-то не так. Открыв глаза, он успел заметить чей-то лоб, прижатый к темному окошку. Следом там же появился второй расплющенный лоб. Если бы Грета была рядом, сонно подумал Эйнар, она бы отвязала его и увезла домой. Она бы пинала этот зеленый агрегат, пока он бы не заглох. Помещение сотряс оглушительный грохот вибрирующего металла, но Эйнар не мог открыть глаза и посмотреть, что случилось. Будь Грета здесь, она бы велела Хекслеру отключить его адскую машину. Будь Грета здесь… Эйнар не додумал эту мысль до конца, потому что уже погрузился в сон — нет, глубже: в бездну.

— Ты шлюха, — с нежностью проревел моряк этажом ниже. — Самая красивая шлюха на свете, черт тебя дери!

— Жил да был на болоте один старичок,
А с ним вместе — щенок да красавец сынок

«Учитывая ход событий — и мировых, и прочих, — полагаю, мы с вами более не увидимся, и это, наверное, к лучшему».

— Радиация проникнет внутрь вас, — объяснил Хекслер и, словно оскорбившись, добавил: — Она вас вылечит.

Баронессе нравилось представлять себя в авангарде аристократии, и она не преминула отметить иронию момента — истинный, как она выразилась, модернизм, — увидев модель с портрета, спящую перед этим самым портре

Разве не хочешь, чтобы она победила? Так ведь куда интереснее!

легкое хирургическое вмешательство, которое применяется на пациентах с поведенческими расстройствами. Никакое другое лечение не дает столь действенного эффекта.
— Думаете, мне оно поможет?
— Уверен, — кивнул доктор Бюсон. — Операция называется лоботомия.

Меня вполне устраивает доктор Хайтауэр, — говорил он. — Доктор для важных персон мне ни к чему.
— Какой, к черту, «доктор для важных персон»? — не выдерживала Грета, моментально жалея о том, что повысила голос.

Но да, разумеется, Тедди умирал и уже сейчас казался скорее мертвым, чем живым: безвольные худые руки пожелтели, глаза гноились, губчатая ткань его легких настолько отяжелела от крови и мокроты, что он камнем пошел бы на дно Тихого океана.