Марк Галеотти

В этом смысле солнцевские не только извлекали прибыль из неэффективности российского государства, но и превратили паразитический по сути процесс в активное партнерство с теми самими компаниями, у которых они прежде вымогали деньги

«горцы» на протяжении многих поколений для защиты и разрешения споров полагались на параллельные квазигосударственные структуры, а не на государство, которому они не верили. И из этого выросла повсеместная и пагубная преступная традиция

Андрей Константинов отмечал, что «для того, чтобы выжить, чеченский народ был вынужден развить свою внутреннюю организованность до самого высокого уровня среди всех народов Кавказа»

Где хорошо — там и родина.
Русская пословица

Никто не хочет якшаться с бандитом, карьера которого идет под уклон.

Отсюда возникает вопрос: какую форму приобретает российская и евразийская организованная преступность, перемещаясь за границу? Можно ли сравнить ее с волком, действующим в одиночку или в стае? С кровожадным хищником, убивающим направо и налево? С осьминогом, раскидывающим свои щупальца из безопасной гавани в поисках пропитания? Или же с вирусом, у которого нет ни плана, ни мозгов и который просто заражает подходящих доноров и не имеющих достаточно антител для противостояния болезни? Лично мне представляется, что аналогия с вирусом наиболее уместна, хотя и непривлекательна (и практически всегда подтверждается, несмотря на редкие случаи эффективного стратегического «завоевания»). Эта предпринимательская, распыленная форма преступности позволяет быстро использовать в своих интересах имеющиеся уязвимые места, однако ей легко и дать отпор. Затем она может возникнуть вновь в благоприятных обстоятельствах и снова «заснуть» до поры до времени.

в подобных случаях бандиты выступают всего лишь уполномоченными представителями коррумпированных элит

Именно здесь приобретают особую важность отличительные характеристики сети. Традиционная иерархическая структура может — теоретически — быстро увеличить свои ресурсы в случае конфликта. Но если для участия в конфликте не имеется экзистенциальных (крайне убедительных) причин для потенциальных союзников, то сети намного сложнее добыть дополнительные ресурсы. Ей приходится убеждать других участников, отдельных лиц и коллективы, присоединиться к ней — либо расходуя на это значительный социальный капитал, либо обещая серьезную отдачу. Достаточно просто убедить других присоединиться к предприятиям, которые уже доказали свою прибыльность и обещают приток капитала. Хорошим примером может служить торговля афганским героином. С другой стороны, как убедить независимых деятелей преступного мира присоединиться к борьбе с неопределенным исходом или даже имеющей серьезные шансы на проигрыш? Ответ, по мнению Варезе, состоит в том, что это происходит лишь когда люди почувствуют, что у них нет выбора.

Повышенный уровень коррупции в России, создающий благоприятную среду для организованной преступности, является непреложным фактом.

Все это значительно усложняет попытки провести раздел между обычным бизнесменом и бандитом-предпринимателем, как только тот оказывается выше уровня обычных бандитов в «пищевой цепочке»