Анна Шур

Независимо от того, каким образом ты его покидаешь, дом не перестает быть родным

Ты пишешь стихотворение, чтобы понять, что ты думаешь. Ты говоришь, чтобы узнать, что ты знаешь, — говорит он. — Это знание, закопанное глубоко внутри

Стихотворение — это лингвистическое событие», — часто говорит Бродский. На одном из занятий он дал ключ к разгадке своей удивительной манеры чтения. Обсуждали курсы поэтического мастерства, один из студентов спросил, есть ли от них какой-то толк. В попытке объяснить, почему нельзя научить писать стихи, Бродский рассказал, что значит этот процесс для него самого. «Сначала ты слышишь внутри что-то вроде ноты или звука. Начинаешь напевать про себя, идешь за этой нотой. Она ведет тебя, но ты пока не знаешь, куда именно. Начинает формироваться образ, и ты идешь по следу этого образа. И ты знаешь, что это музы или боги — как бы вы их ни называли — шепчут тебе. Они не могут нашептать слова, потому что музы и божества не думают словами. Они производят звуки, а мы, поэты, пытаемся с помощью слов приблизиться к этому услышанному нами звуку. Поэт — герой своего собственного мифа. А стихи — это его подвиги. Чтобы совершить подвиг, нужны три вещи: храбрость, развитая мускулатура и, самое главное, божественное участие. Не может быть поэзии без божественной помощи или вмешательства