Стивен Левенсон

Разве я только что не написал об этом в своем письме? О том, что нужно быть открытым, ни от кого не прятаться? Все это мне прекрасно известно. Ей нет нужды талдычить одно и то же. Это как с потными руками: чем яснее ты осознаешь проблему, тем серьезнее она становится.

Теперь мама со скрещенными на груди руками обходит мою кровать, обозревая комнату, словно она чем-то отличается от той, что она видела вчера, словно на моем шкафу или на стене появилось решение проблемы Эвана, и она обязательно найдет его, если тщательно все изучит. Поверьте мне, я столько времени провожу в своей комнате, что, если бы ответ был здесь, я бы давно нашел его.

Она направляется к двери и как раз в тот момент, когда мне кажется, что можно уже расслабиться, оборачивается с напряженной улыбкой.

– Я уже горжусь тобой.

– О, хорошо.

Ее улыбка слегка гаснет, и она выходит из комнаты.

Что тут сказать? На словах она гордится мной, но ее глаза говорят об обратном. Она держит меня за пятно в ванной, которое никак не может отчистить, не важно, какие средства использует для этого. Гордится мной? Это невозможно. Так что будем и дальше лгать друг другу.

мамы, которая так загружена работой и учебой, что редко бывает рядом, и которая не вполне слышит, что я говорю, даже если слушает.