Александр Ливергант

бывает сорокалетних женщин, которые могут позволить себе быть счастливыми».

Мужчины предпочитают приносить своих любовниц в жертву на семейный алтарь».

Чего стоит жизнь без шерри-бренди

Многое пережить — еще не значит жизнь прожить».

дипломатии, — заметил он, — довольно часто приходится руководствоваться принципом “спасайся кто может”».

Свободы духа, которой, несмотря на отмену цензуры, на долгожданную возможность печатать «1984» Оруэлла и «Собачье сердце» Булгакова, «Последнюю ленту Краппа» Беккета, «Заводной апельсин» Бёрджесса и «Зияющие высоты» Зиновьева, нам до сих пор так не хватает.

Как всякая старая дева, собой интересуется мало, зато о друзьях заботится постоянно, участлива, вникает в их проблемы, всегда готова помочь — и словом, и делом. Красавицей Мэри-Энн, особенно в эти годы, никак не назовешь: бледная, невысокая, непомерно большая голова, крепко, по-мужски сбитая фигура, тяжелая, квадратная челюсть, волосы редкие, светло-каштановые, завиваются колечками, глаза тусклые, серо-голубые, стоит, правда, начаться интересному разговору, как они лучатся, вспыхивают и становятся ярко-синими

Следует пореже рисовать мадонн и чаще — неприметных крестьянок, чистящих картофель

Герберт Спенсер: «Прочел Вашу книгу, и теперь мне легче дышится». Томас Карлейль: «После чтения „Бида“ я полюбил все человечество». Чарльз Диккенс: «Умоляю, дайте же мне роман в „Домашнее чтение“58!» Элизабет Гаскелл: «И Бид и другие герои книги вызывают у меня восхищение — искреннее, несказанное и робкое. В жизни не читала ничего более полноценного и прекрасного». Эдуард Джордж Бульвер-Литтон был более сдержан: «Роман заслуживает всяческих похвал». При встрече он указывает автору на два недостатка: увлечение диалектом и брак Адама Бида в финале. На что Джордж Элиот якобы ответила:
«Я лучше дам вырвать себе все зубы, чем пожертвовать и тем и другим»

Льюис — если только это не апокриф — пригласил Блэквуда на ужин и обещал ему, что будет Джордж Элиот. После ужина, когда Блэквуд посетовал, что Элиота нет, Льюис указал на хозяйку дома со словами: «Вот он». Потрясенному издателю оставалось лишь пожать своему постоянному автору руку