Кейси Маккуистон

Я больше так не могу, – говорит Джейн. Она устремляется к Огаст, топая кедами по полу вагона. Она взбешена. Брови нахмурены, глаза сверкающие и злые. Огаст всеми силами пытается понять, где она так быстро облажалась.
– Ты… что ты больше не можешь?
– Огаст, – говорит Джейн, стоя прямо перед ней. – Это свидание? Я сейчас на свидании?
Мать твою. Огаст прислоняется к двери, думая, как увильнуть.
– Ты хочешь, чтобы это было свиданием?
– Нет, – говорит Джейн, – ты сама мне скажи, потому что я месяцами подкатывала к тебе всеми известными мне способами, и я не могу тебя понять, ты продолжала говорить, что целовалась со мной только в исследовательских целях, а потом ты перестала со мной целоваться, но потом опять со мной поцеловалась, и сейчас ты стоишь тут, выглядя вот так в гребаных чулках, и приносишь мне вино, и заставляешь чувствовать меня то, что я даже не думала что вспомню, как это чувствовать, и я съезжаю с чертовых катушек…
– Стой. – Огаст поднимает обе руки. Джейн дышит высоко и отрывисто, и Огаст внезапно чувствует накатывающую истерику. – Я тебе нравлюсь?
Ладони Джейн сжимаются в кулаки.
– Ты издеваешься надо мной?
– Но я же звала тебя на свидание!
– Когда?
– В тот раз, когда позвала выпить!
– Это было свидание?
– Я… но… а ты… все те другие девушки, про которых ты мне рассказывала, ты всегда была… ты просто всегда действовала сразу, я думала, что если бы я тебе нравилась, то ты уже бы стала действовать…
– Да, – наотрез говорит Джейн, – но ни одна из тех девушек не была тобой.
Огаст таращится.
– Что ты имеешь в виду?
– Господи, Огаст, а ты как думаешь? – говорит Джейн срывающимся голосом и разводит руки в стороны. – Никто из них не был тобой. Ни одна из них не была девушкой, которая пришла из гребаного будущего, со своими забавными волосами, и красивыми руками, и умным сексуальным мозгом, чтобы спасти меня, ясно тебе, это ты хочешь услышать? Потому что это правда. Все остальное в моей жизни похерено, поэтому можешь… можешь, пожалуйста, сказать мне, я на гребаном свидании сейчас или нет?

Как мило, ты думаешь, что мир крутится только вокруг тебя.
– А ему следовало бы, если честно.

Алекс удивляется, как кто-то вроде него стал лучшим другом для Генри, который может болтать о лорде Байроне до тех пор, пока не начнешь угрожать ему блокировкой номера.

Первое. Ему нравится Генри.
Второе. Он хочет поцеловать Генри еще раз.
Третье. Возможно, ему уже давно хочется поцеловать Генри. Вероятно, даже хотелось все это время.

– Хмм, – мычит Генри, касаясь кончиком своего носа носа Алекса. – Знай я, что только так тебя можно заткнуть, сделал бы это гораздо раньше.
Собрав всю свою силу в кулак, Алекс выдавливает из себя всего два слова:
– Иди на хер.

Пока мир будет думать, что они с Генри лучшие друзья, они будут играть свои роли.

– Я скучаю по тебе, – слова вырываются у Алекса прежде, чем он успевает что-то сделать.
Он тут же жалеет об этом, однако Генри отвечает:
– Я тоже скучаю.

– Привет, – говорит он, останавливаясь в паре миллиметров от лица Генри и чувствуя его дыхание. Алекс смотрит, как капля воды скатывается по его идеальному носу и исчезает у него на губах.

– Привет, – отвечает Генри, и Алекс думает: «Господи, я люблю его».

Этот план не идеален, но он работает

Алекс пошел бы за этого человека на войну. Он хочет избавить его от всего и вся, что когда-либо причиняло ему боль, но в первый раз за все это время он просто пытается сохранять спокойствие. Поэтому он лишь нежно гладит Генри по шее, пока его глаза вновь не распахиваются, а сам он мягко улыбается и склоняется к нему, чтобы соприкоснуться лбами.
– Эй, – говорит он. – Я не позволю этому случиться. Слушай, я говорю тебе прямо сейчас, я лично буду драться с твоей бабулей, если придется, окей? Она ведь старая. Я легко ее уложу.
– Я на твоем месте не был бы так уверен, – говорит Генри с легким смешком. – Она полна мрачных сюрпризов.