Кэрол Дайхаус

радикальное видение социализма и новой жизни Эдварда Карпентера. И «Африканская ферма» (Story of an African Farm, 1883)

Дафна дю Морье опубликовала рассказ под названием «Опасный мужчина» (The Menace).

Байронический герой задумчив и мрачен, он лелеет свою израненную чувственность и темные страсти, сочится тестостероном и очень привлекателен.

ера Рочестера из «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте с его распутным прошлым тоже можно отнести к типу опасного героя. Распутники казались особенно мужественными, крайне желанными, стоило им только в какой-то степени обуздать свои страсти и продемонстрировать потенциал к исправлению. Каждая женщина желает исправить распутника, считала Барбара Картленд, «каждая инстинктивно мечтает укротить дьявола чистотой своей любви»7.

Женщины разного общественного положения, скучающие в клетках домашнего хозяйства, мечтали о других мирах. Восток для жительниц Запада был плодородной почвой для фантазий — экзотический мир, в декорациях которого можно дать волю мечтам, находясь при этом на безопасном расстоянии.

Но покупатели любовных романов на массовом рынке Великобритании в 1960–1970-х изменились. Развивался туризм, и путешествия (по крайней мере, по Европе) стали доступны многим. Сногсшибательные итальянцы и испанцы стали конкурировать с арабами за место в любовных фантазиях женщин.

В 1980–1990-е романы о пустынях пережили своеобразную эпоху возрождения, особенно на американском рынке — на фоне растущей политической нестабильности на Ближнем Востоке, международной напряженности и зависимости Запада от нефти.

Героев с коричневой кожей публика еще принимала, а вот африканские образы чернокожих мужчин скорее пугали. Иными словами, оттенок кожи имел значение: между приятной экзотикой и недопустимой примитивностью лежала хорошо различимая граница.

Романтический флер окутывал образы не только иностранных принцев и смуглых чужестранцев — изгоев и преступников тоже романтизировали. Пираты и разбойники с подчеркнуто злобным характером постоянно появлялись в популярных любовных романах.

Историк Клэр Лангхамер доказывала, что в первой половине прошлого века в Великобритании именно «эмоциональная близость» стала считаться сутью «настоящей любви»1.