Кэрол Дайхаус

радикальное видение социализма и новой жизни Эдварда Карпентера. И «Африканская ферма» (Story of an African Farm, 1883)

Многих культовых романтических литературных героев придумали женщины. Фицуильям Дарси из «Гордости и предубеждения» Джейн Остин превратился во влиятельный архетип, стал одним из самых привлекательных литературных героев, прообразом бесчисленных имитаций. Вероятно, разрабатывая этот образ, Остин вдохновлялась своим прочтением Байрона — и критической реакцией на его произведения. Ценности у этих авторов были совершенно разные, хотя оба и описывали поведение джентльмена как явление; кроме того, оба автора работали в рамках одной литературной традиции1. Дарси объединил в себе многие черты байроновского героя — гордость, страстность, элегантность и сатирический настрой2.

В Викторианскую эпоху писатели и писательницы продолжали соревноваться в создании добродетельных и желанных мужских героев, а изменения в их образах были обусловлены серьезными социальными переменами. Так, литература «новых женщин» в 1890-е отражала развитие образования для женщин и их борьбу за независимость на рынке труда. Герои романов того периода были общительными, относились к женщинам уважительно и дружелюбно, как «приятели» или коллеги25. Тем не менее высокомерные и пренебрежительные байронические типы все так же привлекали женщин и в девятнадцатом веке — например, в произведениях Бронте, — однако теперь, чтобы в полной мере считаться романтическими героями, им нужно было пройти процесс приручения и одомашнивания. Приручить Хитклиффа Эмили Бронте так и не удалось, и потому он ассоциировался скорее с ужасающей силой природы, чем с героизмом. Он был непростительно груб и склонен к садизму, и его же устами автор предупреждала женщин: лучше обуздать всякие фантазии о подобных негодяях.

в 1920-х женские голоса слышались все сильнее. Мужчины доминировали все меньше и вынуждены были все чаще защищаться, ведь женщины становились более независимыми, напористыми и влиятельными. Однако Пруэтт понимала, что это динамический процесс, и была уверена, что вскоре маятник качнется в обратную сторону40.
Многие современники, как и Пруэтт, ощущали, что мужчины того времени отступали под женским напором. И это вызывало серьезную тревогу у тех, кто сомневался, что маятник действительно качнется в обратную сторону. После войны 1914–1918 годов жизни многих людей были навсегда исковерканы. Казалось, что уже ни в чем нельзя быть уверенным. Страхи, связанные с трудоустройством, иммиграцией и нестабильностью экономики в Северной Америке и Европе, превратили межвоенное время в период тревог и беспокойства. Казалось, теперь многое зависело от способности народов проявить мужественность. Но была ли она в упадке? Популярность Валентино среди женщин ужасала консерваторов и закоренелых приверженцев патриархата: они считали актера неженкой, дамским угодником, легкомысленным мужчиной.

Такая двойственность — жесткий стиль и мягкое сердце — легла в основу многих послевоенных историй звездного успеха.

«Покажите мне парня, который никогда не мечтал быть рок-звездой, и я покажу вам лжеца»82.

Тревоги Лори перекликаются с переживаниями мужчин 1920-х годов, которые точно так же боялись, что девочки станут мужеподобными — и тем самым лишат мужественности юношей. Кроме того, мы слышим те же самые тревоги в отношении деструктивного потенциала женской страсти87.

Однако противоречивые публичные заявления Валентино о своем бренде мужественности ничего не решали. Общаясь с журналистами, он имел обыкновение связывать свой успех у женщин с изяществом и умением быть понимающим — чего, по мнению Валентино, недоставало обычным американским мужчинам. Он с гордостью демонстрировал свои элегантные одежды и украшения, но настаивал, что в сердце остается скромным фермером. Разрешить такие противоречия было непросто, но в этом и заключалась пикантность его образа: браслет раба изящно охватывал мускулистое мужское запястье43. И сколько бы обыватели ни выражали брезгливость по поводу нового «типа красивых мужчин с вьющимися волосами, вызывавшего обожание у стенографисток и молодых работниц»44, можно не сомневаться — Валентино действительно изменил представления о мужественности.

Двадцать лет спустя эстрадных певцов сменили поп- и рок-исполнители. Стили менялись, и вместе с ними менялись представления о мужественности. Конец Второй мировой войны привел к отмене всеобщей воинской повинности: в Великобритании она была упразднена с 1960-х56. В США этого не произошло: например, даже Элвис Пресли получил свою знаменитую повестку в 1957-м. На место коротких стрижек приходили длинные волосы; сурово сжатые губы привлекали меньше, чем выражение юношеской экзистенциальной тревоги. Полные тоски, жалобные песни Джонни Рея заставляли женщин плакать вместе с ним и сочувствовать его чувствительности, будто запертой в мужском теле.

Например, в 1960-х, когда в Великобритании отменили воинскую повинность, юноши стали отращивать длинные волосы и носить одежду, которая была слишком уж цветастой и даже женственной — на вкус старшего поколения. Автор «Подростковой революции» (The Teenage Revolution, 1965), публицист Питер Лори, был одним из многих, кого тревожила эта тенденция перехода к «унисексу»84. Он пытался понять, что же все это значит. Можно ли сказать, что эта тенденция символизирует упадок мужественности? Лори полагал, что всему виной девушки. Он утверждал, что с исторической точки зрения мы оказались в необычной ситуации: теперь в распоряжении женщин был «избыток доступных для замужества молодых мужчин», и они могли выбирать любого на свой вкус85.