Corpus

В ваших мужских войнах больше всего страдаем мы. А от нас зависит жизнь на земле.

Рой Коллинз был человеком широкой души: в ней для всех хватало ненависти.

Как наш Батя говорит — три вещи есть, на которые хочется смотреть и смотреть неотрывно: огонь, море и чужая работа.

Вот поэтому-то и выстроил Государь наш Стену Великую, дабы отгородиться от смрада и неверия, от киберпанков проклятых, от содомитов, от католиков, от меланхоликов, от буддистов, от садистов, от сатанистов, от марксистов, от мегаонапистов, от фашистов, от плюралистов и атеистов

Тогда на Красной площади жег народ наш свои загранпаспорта. Вот был кострище! На меня, подростка, тогда это сильное впечатление произвело. В январе, в крутой мороз несли люди по призыву Государя свои загранпаспорта на главную площадь страны да и швыряли в огонь. Несли и несли. Из других городов приезжали, чтобы в Москве-столице сжечь наследие Белой Смуты. Чтобы присягнуть Государю. Горел тот костер почти два месяца…

Я к евреям всегда спокойно относился. Отец мой упокойный тоже жидоедом не был. Говаривал, бывалоча, что каждый, кто играет на скрипке более десяти лет, автоматически евреем становится.

Цель скитаний — возвращения. Странствия одомашнивают пространство, и чем больше становится прирученных мест, тем больше возвратов. Тем выше вероятность нового прихода домой.

Здесь свирепствовал убийственный голод 1930‑х годов, когда Сталин уничтожил больше украинцев, чем Гитлер евреев.

Я знаю одно: жизнь — это череда выборов, с которыми потом приходится мириться

Полная программа: эпиляция, пилинг, маска для лица. Для мужа я превращу себя в роковую женщину. Я надела подаренное Мартой красивое белье, включая пояс и чулки. Только что законченное платье тоже меня удовлетворило: то, что надо, – строгое, сдержанное, элегантное. Когда я взяла в руки лодочки на высоких шпильках, у меня сжалось сердце. Но я убедила себя в том, что не предаю Габриэля. У меня своя жизнь. У него – своя. И последний штрих: я накрыла стол, выбрав посуду, подаренную нам к свадьбе, зажгла свечи, перелила вино в графин, чтобы отстоялось. Осталось дождаться Пьера.