Саша Сулим

Там по такому принципу живут: пока меня проблема не касается лично, она меня не волнует.

— Никто не верил, что маньяк вообще есть.
— До какого момента не верили?
— Пока не поймали. Сначала не верили, что маньяк существует, а когда поймали, никто не верил, что он маньяк.

Опрашивавшие их оперативники то и дело отпускали замечания вроде «Нечего было в такое время шариться», или «Сидели бы дома, ничего бы не произошло», или «Ходили по закоулкам — вот он вас там и выхватил».

«Люди стеснялись, что их дочери стали жертвами таких преступлений, — говорит Артем Дубынин, — Они хотели побыстрее все замять, чтоб другие ничего не узнали, ведь подумают еще, что это она сама дала повод, и как потом с этим жить, как замуж выходить?»

При этом в любом обществе осуждают поведение распутной женщины.

Я читал в протоколе допроса одного свидетеля, как он описывал нашу семью: «Странно было на них смотреть, они постоянно вместе были и за руки держались». А что в этом странного? Может, это он странный, раз у него такая мысль появилась?

«О совершенных убийствах Попков рассказывал спокойно, без всякого сожаления или раскаяния, — вспоминал Гончарук. — Говорил, что бабы сами виноваты в случившемся, что им не надо было ночами ходить по городу пьяными и искать приключения на “заднее место”. Что нормальная женщина должна всегда быть дома с семьей, а не гулять с другими».

«Особенно летом, бывает, находит какая-то меланхолия — и хоп, я начинаю все это вспоминать, — говорит Протасова. — Подойду к мужу, скажу: “Не могу, что-то меня мысли вот эти вот тревожат”. А он мне: “Махни рукой и иди чаю попей с чем-нибудь”.

Приехавшим милиционерам Диана кричала, что насильника можно еще поймать, далеко он уйти не мог — автобусы в это время еще не ходили. Но оперативные сотрудники отреагировали без энтузиазма: «Да ну. Не поймаем мы никого».

ело ангарского маньяка.