Евгения Калашникова

Так много лиц, которых больше никогда не увидишь.

Она говорила, а офицер смотрел на нее особенным взглядом — всякая девушка мечтает, что когда-нибудь на нее будут так смотреть.

Нельзя вернуть прошлое? — недоверчиво воскликнул он. — Почему нельзя? Можно!

— Не могу вам передать, старина, как я был изумлен, когда понял, что люблю ее.

Как дом, где жила Дэзи, всегда казался ему таинственней и привлекательней всех других домов, так и ее родной город даже сейчас, без нее, был для него полон грустного очарования.

Если тебе вдруг захочется осудить кого-то, — сказал он, — вспомни, что не все люди на свете обладают теми преимуществами, которыми обладал ты.

Сдержанность в суждениях — залог неиссякаемой надежды.

Так обо мне там скучают? — ликуя воскликнула она.
— Весь город безутешен. У всех машин левое заднее колесо выкрашено черной краской в знак траура, а берега озера всю ночь оглашаются плачем и стенаниями.

Нет смятения более опустошительного, чем смятение неглубокой души

Тридцать — это значило еще десять лет одиночества, все меньше друзей-холостяков, все меньше нерастраченных сил, все меньше волос на голове.