Маша Гаврилова

и томление и плотское (почему-то слово «плотское» напоминает мне плотву, и каждый раз становится смешно, когда говорят «плотские утехи», а я вижу маленьких рыбок)

Ты родилась в просторном светлом доме среди гор, а затем жила маленькой девочкой в Москве

friend of Dorothy (yes, i know, you’ll have to google that. darn)

is regular idea of a friendship non-beneficial?

я постоянно любила выдумывать себя заново и заново

потом ты сталкиваешься в дверях с Настей. Такой странный, странный момент тишины — все заняты своими делами, а вы как будто провалились в свой собственный мир. Это не тягостно, не неловко и не имеет никакого сексуального подтекста. Просто контакт глаз с человеком, с которым вы планировали захватить мир и умереть на склоне

стану рысью. в книгах я всегда на стороне зверя: у зверя есть свои причины делать так, а не иначе, и над ним никогда не смеются за это. зверя, особенно хищного, человек уважает. и самое главное — зверь-девочка всегда сначала зверь, а потом уже самка.

всё это н

я не уверена что все, с кем я дружу, дружат со мной

за то, что, кажется, эта поднимающаяся внутри меня буря — это нежелание. я не хочу с тобой целоваться. я не признаюсь в этом ни за что, я не признаюсь, что я зверь в шкуре девочки. мне страшно.

. я замечаю, что дружба конечна. у мальчиков и девочек дружба есть, пока они не перешли к поцелуям, у девочек и девочек — пока они не нашли себе мальчиков или пока кто-то не нарушил незримые правила. у этого слова одновременно жестки и размыты границы. из-за этого дружба заставляет меня нервничать. я никак не улавливаю эту перемену между тем, когда вы ближе всех на свете, и тем, что вы даже не смотрите друг на друга за одной партой, и виню во всём себя. меня в любой момент могут оставить насовсем. меня пугает, что я могу сделать нечто отталкивающе странное. я сч