Евгений Мусихин

выдержаны примерно в том же ключе.

Постепенно я приближаюсь к самой трудной части своего повествования -трудной еще и потому, что я не могу целиком поручиться за реальность изложенных в ней фактов. Временами мне кажется, что все это не было галлюцинацией; но тогда происшедшее со мной приобретают воистину грандиозное значение для всего человечества — именно таким настроениям я и обязан тем, что пишу сейчас этот отчет.

То, чего я так опасался, все-таки произошло. Одно из двух: либо это был только сон, либо пространство и время теряли всякий смысл, обращаясь в жалкую никчемную пародию на то, что мы всегда считали незыблемыми категориями своего бытия.

Я помнил огромное скопление блоков, открывшуюся передо мной бездну, долгое блуждание под каменными сводами мертвого города, невероятные открытия и ужасающий финал похода — но что из всего этого было действительностью?

Изучение таких дисциплин, как неэвклидова геометрия и квантовая физика, само по себе является достаточно серьезным испытанием для разума; когда же эти науки безрассудно совмещают с древними преданиями, пытаясь отыскать черты многомерной реальности в тумане готических легенд или в таинственных старых сказках, что шепотом рассказывают темными вечерами у камина, — тогда умственное перенапряжение почти неизбежно.

силы надмирные вселяют в души неосторожных священный ужас

Я пишу в состоянии сильного душевного напряжения, поскольку сегодня ночью намереваюсь уйти в небытие.

— как я дошел до состояния, в котором смерть или забытье считаю лучшим для себя исходом.

с нами, членами экипажа, обращались достаточно гуманно, как и подобает обращаться с пленными моряками по законам войны.

В памяти пронеслись жуткие картины «Потерянного рая» и восхождения Сатаны из проклятого царства тьмы.