Мария Юнгер

Например, у евреев в Средние века ритуал обучения чтению был тщательно разработан. На празднике Шавуот, посвященном получению Моисеем Торы из рук Божьих, мальчика, готового к посвящению, заворачивали в талес, молитвенный покров, и передавали из рук отца в руки учителя. Учитель усаживал мальчика к себе на колени и показывал ему грифельную доску, на которой был записан алфавит, несколько абзацев из Писания и фраза «Да будет Тора твоим занятием». Учитель произносил все написанное вслух, а ребенок повторял за ним. Потом доску мазали медом, и ребенок слизывал мед, поглощая, таким образом, и священные слова. Строки из Библии писали также на сваренных вкрутую очищенных яйцах и на медовом печенье все это ребенок мог съесть после того, как вслух прочтет учителю надписи[144].

Обнаружив, что дочь читает «Катехизис», готовясь к причащению, она немедленно взрывалась: «Как же я ненавижу эту гнусную привычку задавать вопросы! „Что такое Бог?“ „Что такое это?“ „Что такое то?“ Эти вопросительные знаки, эта навязчивость, это любопытство, по-моему, все это ужасно нескромно! И столько путаницы, просто подумать страшно! Кто, интересно, превратил десять заповедей в такой бред? Ну, уж нет, такой книге нечего делать у ребенка в руках!»

Чтение букв на странице — лишь одна из его граней. Астроном, читающий древнюю карту звездного неба, которое сейчас выглядит совсем по-другому; японский архитектор, читающий землю, на которой будет выстроен дом, чтобы оградить его от злых сил; зоолог, читающий следы животных в лесу; игрок в карты, читающий мимику своего партнера, прежде чем сделать победный ход; танцор, читающий указания хореографа, и публика, читающая движения танцора; ткачиха, читающая сложный узор будущего ковра; органист, читающий записанную на страничке музыку; мать, читающая лицо ребенка в поисках радости, испуга или любопытства; китайский предсказатель, читающий древние знаки на панцире черепахи; любовник, читающий в ночи под простыней тело возлюбленной; психиатр, помогающий пациентам читать их собственные пугающие сны; гавайский рыбак, читающий океанские течения, опустив руку в воду; фермер, читающий погоду в небесах, — все они владеют одним и тем же искусством толкования знаков.

Мы не можем вернуться к той самой книге или к той самой странице, потому что в лучах этого света меняемся мы и меняется книга, и наши воспоминания то становятся ярче, то снова меркнут, и мы никогда не знаем наверняка, чему научимся, о чем забудем и что вспоминаем. Не подлежит сомнению лишь то, что чтение, вызывающее к жизни голоса прошлого, иногда сохраняет их для будущего, чтобы мы могли воспользоваться ими самым смелым и неожиданным образом.

Общей в этих видениях была только прямая как стрела черная лента дороги, поднимавшейся в горы.

Я начинаю думать, что на самом деле он... не в себе.
— Это не так, — тихо заверил его Баррич. — Дайте ему время. Я не думаю, что травы помогут ему. До того как он... переменился, он слишком увлекался травами. После них он всегда был или болен, или слишком уж заряжен энергией. Если он не предавался отчаянию, то был совершенно изможден битвой или своими обязанностями человека короля

Он совсем забыл, что можно просто расслабиться и дать своему организму восстановиться.

Вот. Видишь? Ответ мальчика. Ты не понимаешь и поэтому становишься сердитым. И ядовитым. Ты задал мне вопрос, но уже знаешь, что тебе не понравится ответ.

Я не позволю такой мелочи, как моя смерть, встать между нами.

она любит тебя, а ты ее. Но мы здесь одни, и нам холодно. Если она так сильно любит тебя, неужели она не пожелала бы тебе немного тепла в такую холодную ночь?

— Она бы не только не пожелала. Она бы оторвала мне голову.

— Ах...