Сергей Дяченко

Через сотни ночей к последнему утру тянусь.

Не зови меня. Я и без зова

Явлюсь.

Шляпа снится к мигрени, а перчатка — к известию… Я желаю вам, ваше высочество, увидеть во сне белого единорога!
Всю ночь Юте снились клопы

быть готов к смерти.
Но всякий воин, даже самый отчаянный храбрец, всегда лелеет надежду остаться в живых

Большей частью нити были собраны в пучки и протянуты аккуратно — наверное, потому, что указы и решения, принимавшиеся в этом кабинете, были правильными и справедливыми. И только вокруг книжного шкафа царила путаница. Может быть, в этом были замешаны авторы книг? Или читатели, когда-то использовавшие их мудрость не по делу?

— Лена, ты, вообще-то, понимаешь, что такое настоящее сражение? С Саранчой?

— Послушай…

— Тебе в самом деле плевать на твой мир? На твою маму? Она тебя обожает, чувствует себя виноватой по отношению к тебе, не умеет как следует показать свою любовь…

— Откуда ты знаешь? — Я опешила.

— Я с ней говорил! Пока ты спала… Если тебя убьют, время в твоём мире постоит немножко… а потом пойдёт, как раньше. Только без тебя.

Он здорово нервничал. Его белое лицо сделалось совсем восковым.

— Имя этого меча — Швея, — сказал писатель, разглаживая страницу. — Он обладает свойством соединять разорванные связи, помогает в поиске пропавшего и спрятанного, лечит от беспамятства, у некоторых народностей служит для освящения брака, сшивая узами жениха и невесту…

Швея — меч, подшивающий изнанку, соединяющий её с реальностью там, где прохудилась основа.

Чувство обречённости — как заразная болезнь, она убивает раньше и вернее, чем стрела или меч.

— Макс, ты помнишь ополченцев, которые перепились со страха? А чем ты лучше их? Ты, великий волшебник?

Максимилиан покосился в сторону кургана.

— И ведь всё равно он мне не выдаст этот меч, — пробормотал тоскливо. — Грязная работа — некроманту. Меч — магу дороги. Как всегда. Всё по справедливости.

Я избавила его от боли в животе — в его глазах это было проявлением слабости и, наверное, страха.