Вадим Шефнер

Ты здесь посерьезнел, осунулся,
Но там, словно в утренней дымке,
Живешь в нескончаемой юности
На тихо тускнеющем снимке.

Обугленные рощи
На черных костылях.

И маки на крыши взлетят, и полынь
Вопьется в асфальтовые мостовые.

Зеленое воинство леса войдет,
Совиные гнезда неся под плащами.

Он своих повелений не помнит,
Он ушел от войны, от жены,
От парадных раскрашенных комнат
В потаенный чулан тишины.

Он теперь — только мелкая сошка.
Хорошо отдыхать одному.
И душа, как домашняя кошка,
Что-то тихо мурлычет ему.

Что предание говорит?
«Прежде Евы была Лилит».

Прежде Евы Лилит была —
Та, что яблока не рвала.

Не женой была, не женой, —
Стороной прошла, стороной.

Не из глины, не из ребра —
Из рассветного серебра.

Улыбнулась из тростника —
И пропала на все века.

Все в раю как будто бы есть,
Да чего-то как будто нет.

«А в раю-то было скучней —
Ты помог нам, запретный плод!

А в раю-то было пресней —
Заработанный хлеб — вкусней.

А в раю-то мы спали врозь —
Этот рай — оторви да брось!»

Улетающие журавли
Прокурлыкали над рекой.
Электричка прошла вдали —
И опять на земле покой.

На рыбалке Адам сидит,
Сквозь огонь в темноту глядит.

Кто там плачет в костре ночном,
Косы рыжие разметав?
Кто грустит в тростнике речном,
Шелестит в осенних кустах?

Кто из облака смотрит вниз,
Затмевая красой луну?
Кто из омута смотрит ввысь
И заманивает в глубину?

Никого там, по правде, нет —
Только тени и лунный свет.
Не женой была, не женой, —
Стороной прошла, стороной.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Никогда не придет Лилит,
А забыть себя не велит.

Они нас вталкивают в поезда,
Везут, не спрашивая куда.