Елена Богатыренко

преимущество ничтожества в том и состоит, что оно неуязвимо.

Беранже. Вот если бы ученые додумались нагонять на небо искусственные тучи, не было бы такой засухи и жажда так не мучила бы.

Два анисовых ликера!

Домашняя хозяйка (отдает деньги Лавочнику, потом обращается к Старому господину). Вы так любезны. Вот французская вежливость. Не то что современная молодежь.

Домашняя хозяйка (Старому господину). Меня ждет муж, мсье. Спасибо. Как-нибудь в другой раз.
Старый господин (Домашней хозяйке). Буду надеяться, мадам.
Домашняя хозяйка (Старому господину). Я тоже. (Делает ему глазки и уходит направо).

Жан. Надо заявить протест городским властям. О чем они там думают в муниципалитете?

Беранже. Да я вовсе не так уж люблю пить. Но вот когда я не пью, мне все как-то не по себе. Будто я чего-то боюсь, вот я и пью, чтобы перестать бояться.
Жан. Бояться чего?
Беранже. Да сам не знаю. Тоска какая-то, трудно даже и сказать, как-то не на месте себя чувствуешь, и в жизни, и среди людей, вот и пропускаешь стаканчик. Это успокаивает, размягчает, и обо всем как-то забываешь...
Жан. Просто вы спьяну забываетесь.
Беранже. Устал я, уже много лет чувствую себя усталым. С трудом собственное тело таскаю, тяжесть такая.

А выпьешь немножко, и тяжесть исчезает, узнаешь себя, становишься самим собой.

Беранже. Мертвых больше, чем живых. И число их все увеличивается. А живых становится все меньше.

Жан (Беранже). Вы, дорогой мой, не существуете, потому что вы не думаете. Думайте — и будете существовать.