Юлия Белолапотко

— Сказать, почему я тебя желаю? — страдальчески произнес он. — Я не знал, что потерялся, пока ты не нашла меня. Не знал, что такое одиночество, пока впервые не остался в постели без тебя. Ты мой единственный правильный выбор. Голубка, ты именно та, кого я ждал всю жизнь.

Трэвис заметил, что я смотрю на его губы, снова приоткрыл их и прижался к моему рту. Все началось с невинного поцелуя, но, как только он проник внутрь языком, я отозвалась на ласки. Тело Трэвиса тут же напряглось. Он прильнул ко мне, дыша через нос. Я перекатилась на спину, а Трэвис лег сверху, не отрываясь от моих губ ни на секунду.

В мгновение ока он раздел меня. Когда между нами не осталось ни клочка ткани, Трэвис стиснул железные прутья изголовья и быстрым движением вошел в меня. Я закусила губу, удерживая вскрик. Трэвис стонал, по-прежнему целовал меня, а я вжималась ногами в матрас, изгибая спину и приподнимая бедра навстречу.

Так хочется увидеть его лицо, когда он узнает, что мы снова вместе.

День заполнился смехом, разговорами и непрерывным потоком жалоб Тайлера на столь очевидное проявление любви Трэвиса.

— Трэвис, сколько можно? — стонал Тайлер. — Сняли бы себе номер в гостинице.

— Не хочу отвлекать тебя!

Я посмотрела на верх лестницы, где с самодовольным видом стояла Меган, отвернулась и сказала:

— Повеселись хорошенько.

Трэвис схватил меня за руку.

— Подожди. Ты злишься?

Я вырвалась из его рук.

— Даже не знаю, чему удивляюсь.

Брови Трэвиса взметнулись.

— Я не понимаю тебя! Не понимаю! Ты говоришь, что все кончено… и я чертовски несчастен! Мне пришлось вдребезги разбить телефон, чтобы не названивать тебе каждую минуту каждого проклятого дня. Я притворялся в универе, что все хорошо, чтобы ты была счастлива… а тебе, черт побери, угодно злиться? Ты разбила мое чертово сердце!

Америка прищурилась и вырвала руку.

— Почему бы тебе тоже не пойти и не найти первую попавшуюся шлюху?.. — Она взглянула на Меган. — Мог бы привезти ее из «Реда» домой и трахнуть. Вдруг это поможет тебе забыть меня.

— Мерик!.. — Шепли ухватился за нее, но она выскользнула, села за руль и хлопнула дверью.

Я устроилась рядом, пряча глаза от Трэвиса.

— Детка, не уходи, — взмолился Шепли, прислонившись к стеклу.

— Шепли, прости меня, — крикнула я ему вслед.

Он медленно повернулся и поглядел на меня так, будто дошел до белого каления.

— Как бы я хотел, чтобы вы с Трэвисом сошлись уже, черт вас дери! Не пара, а сущий торнадо! Когда вы счастливы, вокруг радость, любовь да бабочки! Когда беситесь, тянете за собой весь чертов мир!

— За придурков! — Он указал на Брэда. — И за девушек, которые разбивают наши сердца. — Трэвис кивнул в мою сторону, и его взор затуманился. — Еще за этот кошмар, черт побери: потерять лучшую подругу, потому что ты по глупости влюбился в нее

— Господи помилуй, братишка! Я думал, ты поджарился, как тост! — сказал Трент, прижимая нас к себе так крепко, что даже трудно стало дышать.

— Ну ты и негодяй! — закричал Трэвис, отпихивая брата. — Я думал, ты мертв, черт возьми! Ждал, когда спасатели вынесут из «Китона» твое обуглившееся тело!

— Так завтра ты выйдешь за меня?

— Ага. — Я улыбнулась.

— Ты серьезно?

— Да.

— Как же я люблю тебя, черт побери! — Он впился мне в губы поцелуем

Шепли обнял меня и прислонился щекой к моему лбу, а потом напрягся.

— Трэв, сюда!

Со всех ног к нам мчался Трэвис, остановившийся только тогда, когда я оказалась в его объятиях. Он был весь в крови, глаз затек, на губах тоже кровь.

— Боже правый, она не пострадала? — спросил он.

Шепли все еще держал руку у меня на спине.

— Эбби сказала, что нет.

Трэвис отстранился на расстояние вытянутой руки и нахмурился.

— Гулька, ты цела?

Я кивнула и увидела первых зрителей, появившихся в окне над пожарной лестницей. Трэвис крепко обнимал меня и молчаливо всматривался в лица. Вот спустился невысокий парень и замер, увидев на тротуаре нас.