от поцелуя первого мальчика
мои плечи поникли ниже
крыльев руля
первого велосипеда,
оседланного им.
мне было пять.
на губах его был
привкус жажды,
перенятый у отца,
скакавшего на матери в 4 утра.
и он стал первым,
учившим мое тело
быть подарком для тех, кто желал,
чтобы я терзалась чуть меньше,
не всецело.
но, боже мой,
была ли моя пустота глубже той,
что вкусила его мать в 4.25.