Микаель Ниеми

Природа наливалась соками – лето вот-вот собиралось хлопнуть в

Голос идет изнутри, он возникает в глубине груди, поднимается из легких и выходит наружу через гортань, как облачко мельчайших капелек слюны.
Он тут же рукой обрисовал возникшее у его рта облачко слюны, показал его форму, показал, как оно рассеивается и исчезает.
– Мы стесняемся всего, что покидает наше тело

Но если ты говоришь достаточно громко и при этом спокойно, быстро заметишь, как один за другим олени перестают жевать и навостряют уши.

Возьмите, господин прост. Это первый дагерротип в Пайале. Не только в Пайале – на всем севере. Берегите его. Сохраните навсегда.
– Непременно, – пробормотал прост, принимая пластинку. – Спасибо, обязательно буду хранить. А изображение не исчезнет со временем?
– Утверждают, что хранится очень долго.
– Дольше, чем живет человек?
– Да… то есть вполне возможно. Кто сейчас может сказать? Открытие недавнее, и свидетелей долгой сохранности пока нет и быть не может. Но не странно ли? Если это все же так… представьте: нас с вами давно нет на свете, а кто-то берет этот дагерротип и смотрит на вас – живого! Похоже на ваши гербарии.
Прост не мог оторвать глаз от изображения.
– А если это искусство распространится? Если любой человек сможет создавать изображения чего и кого угодно, как же тогда вы?
– Что вы имеете в виду?
– Нужны ли будут портретисты

Как он справляется с этой нечеловеческой тяжестью, если я не могу избавиться от гнета и обаяния одной-единственной небольшой книжечки? Неужели в душе так много места?

Он разговаривает с книгой. Недостатка в собеседниках у него нет. Если у человека есть книги, одиночество ему не грозит.

Я заметил: большинство людей ведут себя, как олени. Хотят быть вместе с остальными, со стадом. Если олениха хрюкает, тут же начинают хрюкать и другие. Если олень трубит сигнал опасности, бегут все, хотя сами никакой опасности не видят и им ничего вроде бы не грозит. Главная сила – страх. Кругом враги – росомаха и волк, медведь и рысь. И наверное, у людей так же.

редлагаю день вчерашний, двадцать девятое июня. День, когда мы встретились

И преувеличенная, неестественная чистота, и грязь наводят на одну и ту же мысль: депрессия и отчаяние. Этому человеку надоело жить.

Если задуматься, жизнь и состоит из таких мгновений. Настоящая жизнь. Оглядываешься – пустота. От всей долгой жизни остались только вот эти песчинки, разрозненные обрывки воспоминаний.