Дэвид Робертс

стой на стуже, Эдгар, — сказал он. — Входи, юноша. Входи же.

— Боже мой! — сказал отец. — Истории… Слыхал я от него одну историю.

Томас открыл глаза и увидел, что разрубил не деревянную фигурку, а несчастную Смоки.

Воздух словно сгустился, и мы застыли в нем, как в желе.

разуму — не поддался туману, который стремился окутать каждую мою мысль.

На верхнюю часть его тела падала тень, хотя было неясно, что ее отбрасывает. Человек будто нес ее с собой.

Свет, казалось, стекал с неба. Наступала ночь.