Аркадий Бабченко

— Ну что, Длинный, — говорит он мне вместо приветствия и повторяет слова старшины: — Добро пожаловать в задницу.
Равнинная Чечня окружена горами, и мы словно находимся на дне большой раскаленной чашки. Раскален воздух; броня, автоматы, цинки, палатки — все раскалено. Если утром оставить сапоги на солнцепеке, их уже невозможно взять до вечера, пока не зайдет солнце и они не остынут. Да мы и не носим сапоги: ноги можно изуродовать запросто.
— Вы должны беречь здесь три вещи, — объясняет Бережной, — ноги, зубы и голову. Зубы чистить два раза в день; кто не будет этого делать, сломаю челюсть. Сапоги свои выкиньте к чертовой матери и ходите босиком. Загниют ступни — не вылечите. Башку не высовывать, начнется стрельба — все в палатку, без вас разберутся.
Мне нравится Бережной, он хорошо к нам относится, не бьет и всему учит. Мы следуем его совету и ходим босиком. Андрюха даже обрезает свои кальсоны по колено и, как курортник, сверкает икрами. Я не решаюсь, мне кажется, по сроку службы еще рановато.
Жара, мучит жажда, и мы постоянно воруем на кухне воду. В роте есть два сорокалитровых бака, с десяток стреляных гильз от гаубиц и детская пластмассовая ванночка. В нашу обязанность входит наполнять их каждый день до краев. Это не так-то просто. На роту положено четырнадцать литров воды (этого не хватает даже на то, чтобы напиться), остальное — добывай где хочешь. Кухней командует контрактник Серега, он нас знает в лицо и, если ловит, обязательно бьет. Поэтому мы стараемся подбираться к водовозке

Нас посылают в аэропорт «Северный» за новобранцами. Грозный лежит в руинах, здесь не осталось ни одного целого дома, ни одного дерева, ни одного человека. Улицы, усеянные воронками, завалены кирпичами и ветками; кое-где встречаются неубранные трупы.
Мы впервые в Грозном и крутим головами во все стороны, разглядывая мертвый город

Между тем людей не видно и непонятно, кто в кого стреляет. Бой идет где-то во дворах, мимо которых мы несемся на бешеной скорости, не останавливаясь.
— Словно в Сталинграде, — орет Зюзик, пытаясь перекричать встречный ветер.
Ему никто не отвечает.
Мне всегда казалось, что война черно-белая. Но она цветная