Андре Моруа

преимущество ничтожества в том и состоит, что оно неуязвимо.

А как следует читать? Если книга нас захватывает, то в первый раз мы читаем ее быстро и увлеченно. Мы просто глотаем страницы. Но в дальнейшем (а хорошую книгу читают и перечитывают много раз) нужно читать с карандашом или пером в руке. Ничто так не формирует вкус и верность суждений, как привычка выписывать понравившийся отрывок или отмечать глубокую мысль.

Никогда не говорите о себе ничего дурного. Это сделают ваши друзья»

Уважение к истинным ценностям далеко не всегда залог спокойной жизни, но оно по крайней мере залог душевного покоя.

Флеминг внимательно слушал и тщательно записывал лекции тех профессоров, у которых ему предстояло держать экзамены, и, что с его точки зрения было так же важно, изучал их характер. Поэтому он почти безошибочно предсказывал, какие ими будут заданы вопросы. Словом, он относился к педагогам, как к достойному наблюдения явлению природы, а экзамены были для него предметом особой науки.

Он утверждал, что легко самому найти правильный ответ в любой области науки, обладая здравым смыслом и серьезным знанием основных принципов.

Без их остроумных технических предложений (Чэйн) и проверки в клинике (Флори) пенициллин как лекарство получить не могли.

Чэйну и Флори удалось, наконец, блестяще решить проблему пенициллина как лечебного препарата.

В книге, к сожалению, эта решающая фаза исследований, научная, техническая сторона, не получила яркого и эрудированного освещения; в основном все сводится к общим фразам. Зато житейская сторона (туристские поездки Флеминга, поведение друзей, описание приемов, встреч, оваций и т. п.) занимает довольно много места, описывается с излишними, на наш взгляд, подробностями.

нависла серьезная опасность, Леопольд Гюго совершил безумство — послал свою молодую жену в Париж, поручив ей умолить Жозефа Бонапарта, генерала Кларка и Лагори, чтобы они изменили назначение и тем самым вырвали его из р

Кем так любима ты, люби того. Прости!
Как ты была для нас, будь для него отрадой!
Тебе одну семью сменить другою надо;
Оставив нам тоску, все счастье унести.

Удерживают здесь, там ждут тебя согласно.
Жена и дочь, свой долг двойной ты исполняй.
Нам — сожаление, надежду им подай.
Уйди, пролив слезу! Войди с улыбкой ясной! [245]

ранцузском языке, гласили: «Жизнь — изгнание»; «Вставай в шесть, ложись в десять — проживешь сто лет». Словом, столяр Гюго отличался склонностью к сентенциям.