Катерина Бондарева

— Нет, — спокойно говорю я, чтобы не возникло никаких недоразумений.

— Окей. Ты здесь главная.

Я приподнимаю брови.

— Неужели? С каких это пор?

Он хихикает.

— С никогда пор. Просто пытался тебя успокоить.

Глядя на меня сверху вниз мягкими глазами и сонной улыбкой, он говорит:

— Моя.

Боже. Почему он такой чертовски красивый? Это немного усложняет ситуацию.

— Ты всегда так счастлив, когда похищаешь ничего не подозревающую жертву?

— Нет, — тихо отвечает он. — Я счастлив, потому что проснулся рядом с тобой.

— Что ты делаешь?

— Молюсь об аневризме головного мозга. Или если это будет не больно, то я согласна на какое-нибудь стихийное бедствие, которое убьет меня быстро, но оставит приличного вида труп.

Карла на мгновение задумывается.

— Я бы предложила наводнение, но тогда ты слишком раздуешься.

— Да и утонуть как-то слишком страшно. Есть что-то попроще?

Она поджимает губы, размышляя.

— Может, зданию рухнуть прямо на тебя?

Я обдумываю это.

— Хм, тогда меня расплющит. Не хотелось бы выглядеть как блин, пока меня вытаскивают из-под обломков.

— Какая разница, как ты будешь выглядеть? Ты будешь мертва.

Я тяжело и с безнадежностью вздыхаю.

— Единственное, что моя мать любит больше, чем Долли Партон, это конкурсы красоты и косметику Mary Kay. Если ее дочь будет напоминать лепешку даже в гробу, она покончит с собой.

— Ты преувеличиваешь.

— Ты совсем не знаешь мою мать.

— Похоже, что мне повезло. Как бы то ни было, парень за двенадцатым столиком хочет снова выпить кофе.

Когда я открываю дверь комнаты, вижу Лиама, вовлеченного в разговор с двумя полицейскими. Стоя примерно в четырех с половиной метрах от сестринского поста, они не замечают меня, что дает мне прекрасную возможность наблюдать производимый Лиамом эффект в действии.

Даже разговаривая с ним, ни один из полицейских не смотрит Лиаму в глаза. Их взгляды не отрываются от мыса его туфель. Они похожи на двух хорошо обученных собак, ожидающих команды у ног своего хозяина.

Я откидываю голову на спинку сиденья и закрываю глаза. Я ожидаю темноты, но вместо нее в моей голове появляется образ улыбающейся Тру.

Господи, ее глаза преследуют меня.

— Она послала меня, когда я предупредил ее, что ей следует быть осторожнее. Знаешь, когда в последний раз мне кто-то хамил? Никогда. Но она меня послала. Далеко и надолго. Она послала меня на хуй милыми словами, и сделала это с улыбкой.

Жизнь пыталась убить меня, но я не умер.

Хоть и молил о смерти.

Я не понимаю, как преступный гений, пугающий взрослых мужчин одним упоминанием своего имени, может быть таким любителем обнимашек.

Мы спали в его обожаемой позе ложек, словно нас склеили. Лиам даже не пытался раздеть меня, просто положил на кровать, натянул на нас одеяло, повернул меня на бок и зарылся в меня.

А мой волк настоящий философ.

Я начинаю думать, что Лиам Блэк — это лабиринт из тайн.

Слоеный пирог изо лжи.

И я собираюсь сдирать эти слои, пока не найду его истинный центр, даже если это убьет меня.