Уилла Кэсер

В ту пору мне было десять лет, мои родители умерли оба в один год, и родственники отправили меня из Виргинии в Небраску к бабушке и деду.

Во всяком случае, раствориться в чем-то огромном и вечном — это и есть счастье. И приходит оно незаметно, как сон.

Дорога петляла, как затравленный зверь, обходя глубокие лощины, пересекая широкие и пологие

Они были большие, ласковые, полные света, как темные лесные озера, когда их темная вода оживает под солнечным лучом.

Лицо было крупное, с резкими чертами, но чем-то напоминало потухший костер — как будто в нем угасли свет и тепло.

Деревья у нас были такой редкостью, и вырасти им стоило таких трудов, что мы беспокоились о каждом и навещали их, как людей.

Я не сомневался, что для человека нет врага страшнее, чем холод

Она казалась человеком, в котором навсегда угас интерес к жизни.

И там одна-одинешенька, не позвав никого, не застонав, легла на кровать, да и родила ребеночка.

Понимаешь, Джим, я никогда не верила, что те, кого я люблю, могут обойтись со мной плохо, вот в чем беда.