Дина Хапаева

За исключением пещерных людей или древних ацтеков, трудно представить себе цивилизацию, в которой люди с таким же энтузиазмом украшали бы свои жилища черепами и костями. Несмотря на то что в течение многих столетий изображение черепа служило суровым напоминанием о быстротечности жизни, теперь он выступает в качестве «современного элемента моды» и «весьма востребованного атрибута, который будут использовать законодатели моды завтрашнего дня».

Изображение черепа стало символическим «счастливым лицом 2000‐х годов» [282].

«Мертвецкая» символика в моде и меблировке принадлежит к самым недавним завоеваниям культа смерти. Увлечение «трупным шиком» началось только в прошлом десятилетии. Можно даже точно назвать год рождения «черепной моды» — 2003. Александр Маккуин предложил дизайн галстука с изображением черепов, а художник Дэмьен Хёрст прославился тем, что разукрасил череп бриллиантами [283].

С чем же связан сногсшибательный успех «мертвецких» трендов в современной моде? Наиболее распространенное объяснение — психоаналитическое. Как помнят читатели, Джеффри Горер в работе «Порнография смерти» утверждал, что современная культура достигла уровня, когда два наиболее мощных культурных табу — изображения смерти и секса — могут быть нарушены почти безо всяких последствий. Следуя этой логике, получается, что современная мода пренебрегает обоими табу, производя подмену: вместо секса — смерть. В нашем обществе, «перенасыщенном сексом, смерть трансформировалась в „новый секс“ <…> и теперь вуайеристское внимание публики обращено на трупы и их имитацию», считает Фолтин

Это не «секс как смерть» и не «смерть как секс» и даже не их взаимосвязь. Массовое распространение образов смерти с косой и скелетов — вот глобальный тренд в нынешней моде. Смерть с косой — это наиболее зловещее воплощение смерти, лишенное всяких эротических намеков. Этот образ не связан с философским понятием «помни о смерти» или же анархическими изображениями черепа со скрещенными костями; отсутствует здесь и некрофильский подтекст («прекрасный труп»). Символика смерти, заполонившая нашу повседневность, указывает на беспрецедентное стремление видеть повсюду образы гибели людей.

В Европе и США к середине XIX столетия во многом благодаря появлению иллюстрированных журналов, недорогих периодических изданий и фотожурналистики изображения мертвецов и некрологи стали привычными в популярной периодике.

Изображения смерти также использовались, в частности, для поднятия национального духа и стимулирования патрио­тических чувств [307]. К концу XIX века широкое распространение получили военные мемориалы.

Символизм смерти был призван пошатнуть престиж правящей элиты и приблизить наступление революции. Образ смерти с косой воплощал собой радикальное отрицание моральных запретов. Для подрыва авторитета царского режима и выражения общественно-политического протеста все средства были хороши.

образы смерти в том или ином виде присутствовали в жизни людей на протяжении веков, но они никогда не превращались в предмет повседневного потребления или в массовое развлечение. Даже в эти смертоносные эпохи символизм смерти не затрагивал моду, продукты питания, интерьеры жилищ и рекламу.

В течение нескольких столетий во Франции (вплоть до Великой французской революции) повешение было наиболее распространенным видом смертной казни. В каждом городе и почти в каждой деревне имелась постоянно установленная виселица. По сложившейся традиции, казненного не вынимали из петли; мертвое тело продолжало висеть вплоть до полного разложения. Как правило, виселицы очень редко пустовали <…> Конструкция их варьировалась по усмотрению местных властей; устанавливали виселицы непременно на возвышении, рядом с оживленными дорогами