Мария Нуянзина

Можно оставить после себя драгоценности, глиняные горшки и богатые гробницы или собственные кости, которые выкопают через сотню-другую лет, но ни один артефакт не расскажет о ваших чувствах.

— Это что-то изменило бы?

— Да.

— Боже, Джексон, ты что, последний праведник на земле? Это был просто секс, забудь об этом.

Она закрыла дверь у него перед носом. Эх, не зря у него было дурное предчувствие. То ли она искусно лжет, то ли просто умело избегает правды. А есть ли разница? Он привык думать, что правда — категория абсолютная, но не делает ли это из него нравственного фашиста-крохобора?

ео старательно документировал самые банальные детали, вереницы мельчайших изъянов и трещин, едва заметных, если смотреть со стороны, но изнутри превращавшихся в каньоны: «Он дарит мне гвоздики, а гвоздики — убожество, это знает любая женщина, как же он не понимает?» — «Он вечно забывает провести „Туалетным утенком“ под ободком унитаза, хотя я нарочно поставила бутылку на видное место и просила его это делать, сто раз просила». — «Если он раз в год возьмет в руки утюг, так это целое событие: „Посмотри на меня, я глажу, смотри, как хорошо у меня получается, я глажу намного лучше тебя, я — профи, я умею гладить“». — «Он приносит мне завтрак в постель, когда прошу, но я не хочу, чтобы мне нужно было просить». Знают ли мужчины, как они треплют женщинам нервы?