Петр Талантов

Медицинская магия основана на естественных, интуитивных идеях, которые появляются в отсутствие знаний о том, как работает тело и как возникают болезни. Она строится на трех главных принципах: очищении, передаче свойств при контакте и символизме.

если теории, от которых отталкиваются логические рассуждения, ни на чем не основаны, то и любые их выводы бессмысленны. Какой бы блестящей ни была логика, игра словами, не имеющая опоры в реальности, заведомо бесплодна

Предложенная Бэконом альтернатива легла в основу того, что мы сейчас называем научным методом. Бэкон предлагал делать прямо противоположное подходам схоластов: не пытаться логически вывести факты из “самоочевидных” концепций, а двигаться в обратном направлении, от наблюдаемых фактов к более общим теориям. Эти теории, в свою очередь, не должны становиться непреложной истиной. Они могут и должны меняться, если дальнейшие наблюдения обнаружат факты, им не соответствующие.

Причин, по которым мы верим в полезность бесполезных средств, несколько. Мы уже говорили, что лечение может предшествовать естественному выздоровлению и в этом случае нетрудно решить, что мы поправились благодаря лекарству. Еще одна причина заключается в удивительной способности мозга достраивать ощущения с учетом наших ожиданий. Благодаря ей пациенты могут испытать облегчение в силу самого факта лечения, даже если это была замаскированная под лекарство пустышка.

В 1921 году канадский врач Фредерик Бантинг перевязал у лабораторных собак протоки поджелудочной железы. Вызванное этим частичное разрушение органа позволило выделить инсулин – вещество, регулирующее содержание сахара в крови. Введя инсулин болевшим диабетом собакам, Бантинг предотвратил их гибель. А вскоре он впервые ввел новый препарат человеку – им стал 14-летний Леонард Томсон, который был на грани диабетической комы и без нового лекарства неизбежно бы погиб. До выделения инсулина сахарный диабет I типа был смертельным приговором. Гибель нескольких собак спасла миллионы жизней, в первую очередь детей.

Выдающийся хирург-трансплантолог Рой Кальн, тоже получивший бомбу в посылке, написал статью, в которой задался вопросом: хватит ли активистам идеализма, чтобы лишить инсулина собственных детей, если те заболеют диабетом? Или чтобы обречь их на гибель, отказав в операции на сердце или пересадке почки? Без экспериментов на животных эти методы лечения не были бы созданы.

Здоровье и жизнь, как я часто говорил, – великие дары, но не самое важное для человека. Если человек хочет ставить себя выше животных, он должен быть готов пожертвовать здоровьем и жизнью ради идеалов.

Основной принцип доказательной медицины – прозрачность. Любое клиническое решение должно иметь под собой убедительное обоснование, которое может быть проверено другими людьми. Недостаточно сослаться на опыт или на тайны врачебного искусства. Нужно быть готовым объяснить, почему из возможных альтернатив выбрана именно эта.

Выбор терапии без экспериментальных доказательств эффективности чреват как серьезными побочными эффектами, которые нельзя предсказать теоретически, так и неоправданными надеждами на действенность препарата.

Хотя биохакеры часто описывают свои действия как эксперименты, вряд ли они могут сделать из них правильный вывод. Главный недостаток любых экспериментов на себе – отсутствие контрольной группы. Без нее нельзя быть уверенным, что именно лекарство вызвало изменения самочувствия.

Другая проблема – отсутствие ослепления. Многие из оцениваемых биохакерами симптомов субъективны, а значит, знание о принятых препаратах может влиять на них через ожидания. Кстати, хотя исследователь и испытуемый – одно лицо, ослепление в таких экспериментах возможно. Заранее заготовленные и пронумерованные кем-то еще плацебо и лекарства можно перемешивать, выбирать из них таблетку случайным образом и лишь по окончании эксперимента вскрывать конверт. Биохакеры, как правило, этим пренебрегают.