Гастон Башляр

Филипп Диоле ознакомил нас с психологической техникой, помогающей оказаться где-то там, в каком-то абсолютном «где-то там», которое сдерживает натиск сил, удерживающих нас здесь, в тюрьме нашего реального местопребывания.

Он прибегает лишь к помощи такой несокрушимой и неоспоримой реальности, как фундаментальные материальные образы, образы. которые составляют основу всякого воображения. Тут явно нет места вздорным фантазиям или иллюзиям.

Как много полезного для себя могли бы узнать философы, если бы они читали поэтов!

Созерцая безмятежную равнину, то есть реальный мир в состоянии покоя, человек может ощутить спокойствие и отдохновение.

Литературный образ, новый и неожиданный, трогает душу и помогает ей услышать призыв к спокойствию. Литературный образ настолько обостряет чувствительность души, что она может реагировать даже на самые незначительные, до смешного слабые воздействия.

Кажется, что его взгляд умиротворяет Вселенную

Мы осознаём функцию взгляда, у которого нет конкретной цели, который уже не смотрит на какой-то отдельный предмет, а смотрит на мир.

нашей книге «Вода и грезы» мы привели много других литературных образов, которые говорят нам, что пруд – это око пейзажа, что мир впервые увидел самого себя, отразившись в воде, что красота пейзажа, усиленная отражением, – это источник космического нарциссизма.

Тогда как заяц у д’Аннунцио на мгновение освобождается от своих рефлексов: глаз не высматривает опасность, не служит заклепкой в живой машине, не подает сигнал к бегству. Да, если у пугливого животного делается такой взгляд – это и в самом деле священный миг созерцания.

Спокойный лист, который действительно обитаем, спокойный взгляд, замеченный в самом что ни на есть смиренном созерцании, – это проводники необъятности.