Арчибальд Кронин

Присосалась к книге, как пьяница к бутылке! Кажется, если бы дом загорелся у тебя над головой, ты бы все также сидела и читала!

Он побеждал, преуспевал. В своем жадном стремлении к успеху он не замечал, что эта блестящая карьера противоречит всему тому, во что он до сих пор верил

Милый, а разве нам действительно так уж необходимо богатство? Я знаю, что мне оно не нужно. К чему эти вечные разговоры о деньгах? Когда у нас их было в обрез, мы... ох, как безумно счастливы мы были! Тогда мы не говорили о них. А теперь мы ни о чем другом не говорим

Ему было только четырнадцать лет. За весь вчерашний день он съел только одну репу, которую взял на ферме Лиддля. Мир вокруг него был богат и прекрасен, а он, как дикое животное, забрался на поле и украл репу, чтобы утолить голод.

Ему было только четырнадцать лет. За весь вчерашний день он съел только одну репу, которую взял на ферме Лиддля. Мир вокруг него был богат и прекрасен, а он, как дикое животное, забрался на поле и украл репу, чтобы утолить голод

Он инстинктивно чувствовал, что перед ним человек, нашедший свое призвание, прирожденный оратор, не заносчивый, проницательный и искренний, умный и глубоко серьезный человек, который мог бы многое сделать для своих ближних. И Геддон, казалось, сердито уговаривал сам себя: «Ради бога, не проявляй же ты мелочной зависти, а сделай все, что можешь, чтобы поддержать этого человека!»

Глаза его обежали низкую, грязную кухню, где он ко­гда-то слизывал паштет с ножа, и остановились на убогом черном гробе, в котором лежал раздутый водянкой труп его отца.

— Боже мой! — завопил он. — Почему же мне никто не сообщил? Почему вы мне не написали? Все вы знаете, где я и кто я такой. Христианская у нас страна или нет? Стыдно вам должно быть перед самими собой, что вы ­дали бедному старику умереть таким образом. Видно, вам слишком трудно было даже телефонировать мне на завод!..

Таким же убитым Джо выглядел и на похоронах. У могилы он дал волю своему горю и громко рыдал в большой шелковый носовой платок. Все нашли, что это делает ему честь. Прямо с кладбища Джо поехал к Пикингсу на Лам-стрит и заказал великолепный памятник.

— Счет пошлите мне, Том, — объявил он важно. — Цена роли не играет!

И Том послал счет; потом ему пришлось посылать его очень много раз.

После похорон Джо сделал беглое сентиментальное турне по городу, выказав все те чувства, какие приличны преуспевающему человеку при посещении родных и любимых мест. Он убедил Гарри Огля, что ему необходимо получить фотографию дома на Альминской террасе. Он хотел иметь увеличенную фотографию убогого дома, где он родился. Пусть же Гарри поручит это фотографу Блэру и пошлет фотографию и счет ему, Джо.

К концу дня, часов в шесть, Джо заехал навестить старого друга Дэвида. Весть о прибытии Джо в Слискейл опередила его, и Дженни, сообщив эту весть Дэвиду, с волнением, не жалея денег, делала приготовления к приему Джо.

Тем не менее она вся превратилась в слух и, жадно ловя каждое слово Джо, рассказывавшего о себе, невольно сравнивала двух людей и их достижения в жизни: блестящий успех Джо и плачевные неудачи Дэвида.

— Да ничего, Дженни. Но теперь, когда он ушел, я вдруг вспомнил, что он все еще мне должен три фунта!

Ей приходилось работать не покладая рук, но она чувствовала себя счастливой. Ведь она увезла Дэна с рудника, далеко-далеко от проклятой шахты, а это — главное.

— А деньги, — сказала в заключение Грэйс, — деньги — чепуха!